Mojo Blues

по Европе!!!

Когда я был не так чтобы очень взрослый, то слушал белорусскую группу СУЗОРЬЕ. И не группу даже, а вокально–инструментальный ансамбль, как тогда официально назвались все коллективы, игравшие на гитарах и певшие песни. Но и своим не шибко развитым в то время в музыкальном отношении умом (это сейчас я нахватался кое–каких вершков) я все–таки различал между собой музыку ПОЮЩИХ СЕРДЕЦ и СУЗОРЬЯ. Как говорится, почувствуйте разницу. Первые, как сказали бы сегодня, лабали галимый попс, а вторые — ИГРАЛИ. Что скрывается за этим "ИГРАЛИ", я и теперь затруднюсь вам ответить: трудно объяснить нечто такое, витающее, но... НАСТОЯЩЕЕ. СУЗОРЬЕ были НАСТОЯЩИМ.

Потом была команда ЗИНДАН. Тоже НАСТОЯЩАЯ. Следом НАСТОЯЩИЙ проект BROS. IN BLUES. Все эти группы связывало лично для меня имя Алексея Козловского — великого белорусского блюзмена и бас–гитариста, певца, автора музыки и англоязычных текстов. Задай мне кто вопрос, с кем тебе посчастливилось быть знакомым в этой жизни, я среди немногочисленных представителей музыкального рок–братства назову Алексея. Почему? Да потому, что он — НАСТОЯЩИЙ...

— Расскажи об идее создания MOJO BLUES.

— Она пришла в голову весной прошлого года. Я заметил, что на выступления BROS. IN BLUES стали заходить Илья Шевчик и Борщ — Сергей Кныш. Чего–то ходили, смотрели, а потом как–то Илья мне и говорит (они оба тогда еще играли в КРАМЕ): "Леша, хотелось бы втроем поиграть. Я очень люблю такой вот стиль, нам бы поющего басиста — и было бы то, что надо". Мне показалось это интересным, тем паче что хотелось чуть больше себя воплотить в таком ответственном составе, где не за кого уже спрятаться. (А BROS. IN BLUES, без излишней скромности хочу сказать, коллективчик по именам был ого–го какой: мой братец, Филатов, Михайлов, до своего отъезда за рубеж с нами играл и Юшин). И с июля мы начали репетировать. Сначала играли каверы, а потом появились свои песни.

— Были обиды со стороны других музыкантов КРАМЫ, что ты способствовал тому, что именно тогда и произошла коренная смена состава команды Игоря Ворошкевича?

— Если я и был тому причиной, то лишь косвенно. Борща попросили из группы, как только Толя Горбач (бывший ударник КРАМЫ) остался без работы, уйдя из РУБЛЕВОЙ ЗОНЫ. И то, что там происходило внутри КРАМЫ, — не моего ума дело. Наверное, было естественным, что Илья каким–то образом удалился от них. Может быть... Чего сплетни рассказывать, в конце концов, это их "крамовское" дело, и я не прилагал никаких усилий к тому, что у Ильи с Сергеем вот таким путем все разрешилось. Больше того, я искренне расстроился за Шевчика, когда он сказал: "Все, я больше в КРАМЕ не играю".

— Ворошкевич на тебя обиду не затаил?

— Н–н–не знаю... Может быть...Это его проблемы... Во всяком случае сейчас у нас с ним хорошие отношения.

— С КРАМОЙ разобрались. А BROS. IN BLUES? Они–то существуют?

— Судя по всему, нет. Понимаешь, для того чтобы где–то играть, нужно прикладывать к пробиванию концертов много усилий, а мы как–то попустительски к этому делу относились: пригласят — играем, нет — ну и пес с ним. Да и где сегодня играть? Поэтому все как–то естественным образом растеклось, и когда я принял предложение Ильи, братец и Филатов отнеслись к моему решению достойно, с пониманием: у каждого могут быть свои интересы...

— Все с тобой ясно: ты, короче, просто развалил две группы... (Общий смех). В 1997 году BROS. наделали шороху на киевском блюзовом рок–фестивале, в этом году MOJO BLUES едет туда?

— Да, обязательно. Белорусская делегация отправляется на него интересным составом: гомельский НАРРЕЙТОР, который тоже выступал в прошлом году, вместе с ударником Филатовым, сама MOJO BLUES, плюс, видимо, мой брат Андрей сядет нам на хвост, и семья белорусских блюзовиков будет сформирована окончательно.

— Глупо говорить тебе, суперпрофессионалу, какие–то восхищенные слова, но уже спустя год после своего образования группа выпустила дебютный альбом...

— Тем не менее это удивительно. Я тебе сказал, что начинали мы с каверов, так как нужно было какие–то деньги зарабатывать. И необходимо было сначала по корням пройтись с тем, чтобы потом что–то сочинить свое. Написали первую вещь, вторую, третью, я и говорю: "Илья, давай запишемся". Тем паче что наша пробная запись прошлого лета каверов весьма устарела: слушаешь ее — и очень стыдно становится, думаешь: "Господи, как плохо играли"... И в конце мая, найдя какие–то деньги, мы приступили к работе на студии Меццо Форте у Сержа Ведмедя. Условия были вполне приличные, и мне очень там понравилось. А компьютерное сведение сделали благодаря нашему старому знакомому, великолепному музыканту Олегу Спицыну, на студии Pelagic Sound... К моменту записи мы наработали очень неплохой концертный опыт, и собственная наша форма была неплоха — столь много энергии в нас накопилось. И на этой энергии , на ее запасе мы и сделали запись буквально за пару дней: в один день я вогнал все треки баса, в другой — вокал. Илья тоже за два дня записал все гитарные партии. То есть все происходило изумительно быстро, сами себе поражались.

— Что для тебя было важным при записи?

— Мы стремились добиться звука "живого исполнения". И, мне кажется, нам это удалось, нареканий к записи у меня больших нет. Может быть, только лично к себе.

—Скажешь что–нибудь об альбоме в целом?

— Я бы так сказал: это по большому счету первый в Беларуси чисто блюзовый альбом. Были блюзовые записи, но чтобы целиком альбом — это в первый раз. На нем представлен англоязычный блюз с белым, американским уклоном. Называется альбом "Love Across The Ocean", и в нем много личного, навеянного любовью к американскому блюзу. Записали два кавера, один — это очень–очень старая песня Ларри Вильямса, года эдак 53–56–го. В ней он проходит по названиям всех знаменитых на то время рок–н–роллов: "Blue Suede Shoes", "Long Tall Sally"... Очень остроумный текст под названием "Short Fat Fanny" (в пику "Long Tall Sally"). А второй кавер состоит как бы из двух вещей Б. Б. Кинга: "Me And My Guitar" и "How Blue Can You Get".

— Почему вы остановили свой выбор именно на этих каверах?

— О–о–ох... Почему именно эти... В свое время с двумя песнями Кинга нас познакомил театральный режиссер Крис Мартин, приезжавший в Беларусь. Он старый любитель блюза, знает все песни до шестидесятых годов и сам говорит об этом так: "Я знаю все песни до шестьдесят пятого года, а остальные не знаю". Нам очень понравилось с ним вместе музицировать, и в том числе с его помощью, можно сказать, мы поняли суть американского блюза, как его может играть белый человек. А эти две песни нам и показались наиболее яркими, отвечающими, что ли, квинтэссенции блюза, так бы я сказал. И решили их вставить в альбом, тем паче что в Беларуси их никто не знает. Вот так мы их по–своему и прочли, отталкиваясь от корней. Не знаю, что внес своего Илья в них, об этом лучше спросить у него, мое же осознание их скорее всего чисто эмоциональное. И вообще весь альбом хотелось сделать страстным.

— Остальные песни — твои?

— Нет. Если ты говоришь про тексты, то — да, но над аранжировками трудились все поровну. Интересно создание самой первой на альбоме песни "Mojo Blues". Мы хотели ее сочинить специально под название команды: ну надо! Ходили с Ильей, думали, что делать. Каждый сидел дома, что–то сочинял, потом пришли на репетицию, и оказалось, что оба сочинили одно и то же!.. Илья приложил очень много своего композиторского. Например, вторая песня — "Lady For Free" — это практически полностью его идея. Я очень захотел вставить свою старую песню "Mississippi River", как–то перерешил ее по–своему, отлично от предыдущей трактовки.

— Кто будет тиражировать и распространять альбом?

— Фирма "Ковчег". Я очень надеюсь на их успех.

— Когда пригласишь на презентацию?

— Мы ее хотим сделать в сентябре. Вернутся из Германии Илья с Сергеем, выступим в Киеве, а там можно и презентовать в "Star Club": его президент — Геннадий Стариков — сам высказал эту идею.

— А что за поездка в Германию?

— Продаваться!.. Пытаться заключать какие–то небольшие договоры с клубами на предмет выступлений.

— Леша, а кому будет интересен альбом здесь? Музыкантам? Никого не хочу обидеть, но, на мой взгляд, одна из ведущих (если не самая) республик бывшего Союза в области блюза сегодня во многом утратила передовые позиции, во всяком случае в Минске. Извини меня, пожалуйста, но музыканты твоего поколения постарели, а притока новых сил не так много... Слушателям? А где этот слушатель, блюзовый слушатель?

— Трудный вопрос... Думаю, в первую очередь музыкантам. Они нас послушают просто из любопытства: что ж такое мы наваяли?.. Будет интересно молодым музыкантам, которые приходят к нам в "Star Club"... Знаешь, моя пятнадцатилетняя дочка сказала мне как–то, что ее одногодкам и знакомым, которые чуть постарше, блюз интересен. И даже попросила у меня кое–какие записи. Значит, что–то может возрождаться. С другой стороны, у меня есть большая надежда, что те люди, которые слушали в 70–х эту музыку, могут, послушав нас, вновь возвратиться к ней. Есть такие прецеденты, поверь. И это приятно. А то, что блюз во все времена и везде покупался меньше, чем эстрада, так это аксиома, и доказывать ее не нужно. Но ПОКУПАЛСЯ! Его можно продать и у нас, и его купят, но найдется ли тот, кто рискнет вложить в него деньги?

— К чему я об этом тебя спросил? Я с ужасом сейчас слышу от некоторых наших молодых музыкантов, что они воспитывались на, допустим, PRODIGY (ничего против них не имею), а не на каких–то более глубоких вещах. И мало кто говорит, что он воспитывался на блюзе...

— ...за редким исключением... Понимаешь, если бы было где развиваться музыкальному творчеству в Беларуси... Если что–то и развивается, то это как раз тот случай, когда развивается вопреки. Ты можешь, положа руку на сердце, сказать, что в Беларуси много ценителей хэви–метала, фэнов грамотных, знающих? Много джазменов? Да есть ли много нормальных попсовиков? Тоже вопрос, но как ни парадоксально, а музыка звучит!

— И средств мало... "Традиционного" блюзового фестиваля, насколько я знаю, в этом году в Минске не будет?

— Увы...

Не хотелось бы заканчивать на пессимистичной ноте. В прошлом году на страницах "МГ" схлестнулись между собой корифей белорусского блюза Алексей Козловский и будущий корифей СНГшной экстремальной попсы группа ЛЯПИС ТРУБЕЦКОЙ. Алексей, как всегда, честно и откровенно сказал все, что он думает о творчестве Михалка и Ко, те в свою очередь отмахнулись, заявив: а кому было вообще нужно СУЗОРЬЕ?

Как сказал Алексей Козловский’98 о ЛЯПИСЕ ТРУБЕЦКОМ’98:

"Связнее уже играют, басист хороший. Ничего, ничего... Напрасно они тогда обижались — кто он такой, мол?! Я же доброжелательно им посоветовал: старайтесь, авось получится что–нибудь".