Massive Attack

Mezzanine

Пионеры трип–хопа из британского города Бристоля, которые перевернули мир музыки своим дебютным альбомом "Blue Lines" в 1991 году и завершили этот переворот в 1994–м второй работой "Protection", выпускают 20 апреля свой третий альбом, который получил название "Mezzanine". Этому безусловно значительному событию в мире музыки и посвящено следующее интервью участников группы, с которой вы могли познакомиться в "МГ" N№12–98. Итак, перед вами Daddy G, 3D и Mushroom.

— Что появилось раньше — название или сам альбом?

3D: И то, и другое. Мы давным–давно назвали одну из композиций "Mezzanine". Правда, она много раз сильно изменялась в течение последних шести месяцев. Мы ее где–то пять раз делали заново, после того как забрасывали в очередной раз, но, тем не менее, альбом стал принимать какие–то очертания, прежде чем название показалось нам подходящим.

— Что означает название альбома (mezzanine — антресоли, — прим. пер.)?

3D: Это своего рода промежуточное место: оно не на втором этаже и не на первом, а где–то между ними, своего рода ощущение неуверенности в том, сейчас вчера или сегодня.

— Какие названия еще рассматривались, если такие были?

3D: В течение некоторого времени мы собирались назвать альбом "Damaged Goods" ("поврежденные вещи", — прим. пер.) только из–за того, что это название старой песни GANG OF FOUR, которая нам нравится. Казалось, что это позволит осуществить некоторые идеи об усилении контраста между отдельными инструментами, например, живыми и противопоставленными им запрограммированными компьютерными, чтобы достигнуть динамики при противопоставлении чего–то очень постоянного, компьютерного и чего–то намного менее регулярного. В результате создается напряжение и ощущение того, что обе части не полны и не совсем правильны. Именно этого мы и хотели достигнуть; мы не хотели, чтобы музыка была слишком совершенной. Именно к этому мы пришли в конце концов, что показалось нам слишком очевидным, чтобы называть альбом так.

— Где проходила запись альбома?

Daddy G: В Бристоле, где мы и живем.

— Сколько времени это заняло?

Daddy G: Около полутора лет, даже два года.

— Насколько я знаю, небольшая часть материала была написана в Корнуолле...

3D: Да, небольшая часть была написана там. Помимо этого, часть была написана во время концертного турне. В Корнуолле мы работали, потому что хотели вырваться на некоторое время из студии, — нам там было не совсем приятно находиться, потому что мы усовершенствовали ее и поставили много нового компьютерного оборудования — "Q–Bass Audio" и "Pro Tools". У нас было с ним много проблем, и нашему продюсеру Нейлу зачастую приходилось из–за этого терпеть наше недовольство. В результате нельзя было пойти в студию и начать записывать какую–нибудь композицию — через два дня ты выйдешь оттуда расстроенный и ни с чем. И в Корнуэлл мы отправились во многом из–за этого — мы устали от помещения студии, друг от друга, так что нам надо было сменить обстановку.

— Повлияли ли неприятности, связанные с технологией, на звучание альбома?

3D: Ну, конечно, бывают неприятности, но, по–моему, это часть процесса. Понимаете, песня может начаться с идеи, с нескольких идей, возможно, на листке бумаги, с текста, того, что вы хотите сделать с какой–то частью композиции, ударными на ней, аранжировкой, но она начинается с чего–то, что уже есть. Оно противопоставлено тому, что вы ожидаете услышать. И именно это вам нужно перенести в музыку, перенести ваши идеи через всю эту аппаратуру. Не всегда удается получить в результате именно то, что хочешь, получить то, что нужно.

— Должно быть, вам трудно быть естественными?..

3D: Естественность была в процессе. Большей частью написание композиции начиналось просто с лупа или ударных, очень простой идеи с басами, клавишами или чего–нибудь еще. Затем мы начинали совместно импровизировать. Для этого мы звали Анджело Брасчини (Angelo Bruschini), который играет на гитаре с нами несколько лет, и Энди, нашего барабанщика, ставили микрофон и клавиши, а затем играли четыре или пять часов. Ну, знаете, ночь напролет, как обычный джем–сейшн, наверное, напивались или как там угодно. Затем мы неделю внимательно изучали запись, находили интересные моменты и делали композиции. Это и было естественной частью записи — игра "вживую".

— Так сколько времени вы провели в Корнуолле и что там происходило? У вас наладились отношения?

Daddy G: Много пили. Я думаю, что при этом у нас были самые хорошие отношения со времени начала работы над альбомом.

— Расскажите о песне "Black Milk". Кто поет на ней?

Daddy G: Мы записали ее с Лиз Фрэйзер (Liz Frazer). Эта песня явилась результатом того, что мы отправились в Корнуолл, чтобы отдохнуть друг от друга.

3D: Я тогда не был в Корнуолле — мы ездили туда по очереди и я отправился на следующей неделе.

— Было ли это сознательным решением? Вы на самом деле не могли поладить друг с другом и вам нужен был перерыв?

Daddy G.: Да. У всех нас сильный характер, мы действительно очень независимые. Все дело в том, что мы уже достаточно долго работаем вместе. У нас есть различия в музыкальных вкусах, бывают разногласия в личном плане, но это только верхушка айсберга. Люди раздувают тот факт, что мы ездили в Корнуолл, в действительности же мы просто отдыхали от студии и "Black Milk", и слова к "Group 4" стали результатом этого.

— А кто вообще пишет песни?

Daddy G: О, это сложный вопрос.

3D: Ну, с каждой композицией бывает по–разному. Мы часто сидим в студии, и у каждого есть свой набор идей. Некоторое время мы проводим по отдельности, развивая каждый свои идеи, до тех пор пока не остается три из четырех идей, которые потом появляются в качестве композиций, песен. Затем к работе привлекаются люди со стороны, они что–то добавляют, убирают или оставляют так, как есть. В MASSIVE ATTACK так было всегда. Все думали, что у них есть заранее установленная роль и мы таким образом работали вместе, как, например, в обычных группах есть ударник, бас–гитарист, гитарист, вокалист. Вместе с тем мы очень самостоятельные, мы не приходим в группу с одинаковыми идеями, каждый предлагает свою. Каждому из нас по силам выпускать собственные композиции.

— Что именно каждый из вас предлагает?

Daddy G: Ну, я до сих пор работаю в качестве ди–джея. Я экспериментирую со своими вертушками, чтобы добавить идею или изменить направление композиции, ну хоть самую малость.

— Вы убеждены в том, что ваши идеи полностью правильны?..

Daddy G: Абсолютно, да.

Mushroom: Мы все трое такие. Я делаю то же самое, что и G (Daddy G), просто я могу больше работать с аппаратурой: с драм–машинами, клавишными, могу и за компьютером посидеть.

3D: Я просто сажусь в студии с нашим сопродюсером Нейлом и смотрю, что может получиться из этих идей. Иногда я добавляю сэмплы или ударные или просто сажусь там и пишу что–то на "Ql 70". Это небольшой секвенсер, но на нем можно попытаться создать все настроение песни, даже без текста. Тем не менее результат может быть ничуть не хуже.

— Насколько важен текст песни, ее содержание и какую роль играет атмосфера, создаваемая музыкой?

3D: Важно и то и другое. Вне зависимости от того, эта композиция с вокалом или без, она должна увести вас в небольшое путешествие.

— Вы сказали, что "Group 4" тоже была написана в Корнуолле. Расскажите, о чем она?

3D: Она о ночном стороже... О пребывании в Корнуолле и о том, как там было. Она скорее даже об ощущениях, которые испытываешь, когда работаешь по ночам или посменно, когда тебе не приходится больше ни с кем общаться. Никаких друзей, никаких подруг, ты хозяин своей территории, куда никто больше не может ступить. Единственное, за чем нужно смотреть, — это часы. И все. Когда Лиз начала работать над песней, она подошла к ней немного с другой стороны, но столь же искренне. Мне кажется, что смешивание всех идей вместе достаточно сильно смущает, но вместе с тем имеет несколько оперный характер..

— Вы имеете в виду Лиз Фрэйзер из COCTEAU TWINS?

3D: Да. Это почти предпоследняя композиция альбома. Она самая длинная — почти восемь с половиной минут. Ну, вообще–то она последняя, но после нее есть еще своеобразный эпилог — инструментальный фрагмент из "Exchange", на которой поет Горас (Horace). Это своего рода реприза, но в качестве завершающего фрагмента имеет несколько оперный характер.

— Очевидно, что для вас это был достаточно сложный альбом. Было ли тяжелее его записывать, чем что–либо до этого?

Daddy G: Мне кажется, что это самая тяжелая запись из всех, которые мы делали как MASSIVE ATTACK. Усложняло работу то, что между нами достаточно долго были плохие отношения во время записи.

— А до того, как вы начали работу над альбомом?

Daddy G: Ну, вообще–то, если честно, то так, по–моему, было все последние пятнадцать лет (смеется).

— То есть на протяжении всего времени, что вы знаете друг друга?..

Daddy G: Да, то хорошие, то плохие. Мы тогда назывались WILD BUNCH.

— С какого рода проблемами вы сталкивались? Это были проблемы во взаимоотношениях и недовольство музыкой, которую вы делали, или ощущение того, что вы стареете, и вообще того, что вы переживали как личности?

Daddy G: Мне кажется, что скорее, это связано с тем, что мы давно вместе. Но все равно мы классные.

— Конечно же.

3D: Вообще это связано с работой в музыкальном бизнесе. Хоть это и странно, но она дает возможность сохранять ощущение вечного детства. Ну, знаете, мы по–своему впадаем в детство. Мы весьма эгоистичны, слишком много думаем о своих незначительных проблемах, но все еще настолько же сильно захватываемся новым, как тогда, когда мы были детьми или подростками. Мне кажется, что иногда это полезно в рамках творчества, в плане того, что люди вокруг тебя растут, различной скорости этого процесса и того, что на самом деле происходит в окружающем мире вообще. Тяжело иметь отношение к людям и тяжело поддерживать взаимоотношения, когда ты себя так чувствуешь. И я думаю, что между нами это нормально, когда мы в турне или веселимся за пределами студии. Но если ты в студии и тебе приходится иметь дело с другими на эмоциональном уровне — это сложно, потому что тяжело быть самим собой, когда ты проводишь большую часть времени, им не являясь. Именно с этого начинается столкновение интересов и становится нелегко ладить друг с другом.

— Не случилось ли так, что в один прекрасный момент вам внезапно нужно было стать серьезнее и работать единым коллективом? Например, вам нужно было отправляться в турне, выпускать альбом. Не усложнили ли все эти обстоятельства?

Daddy G: Такое с нами было раньше. Все это было как естественная эволюция. Сейчас мы находимся на этом этапе, мы пытаемся улучшить наши концертные выступления, но во время этого преобразования студийного материала в концертный создается большое давление. Когда мы выпустили "Blue Lines" (первый альбом группы, 1991 год, — прим. пер.), мы не хотели куда–нибудь уехать на отдых и давать концерты, но люди хотят видеть какой–то образ группы, видеть, что заставляет группу работать и так далее. И поэтому приходится подчиняться этому.

— Когда вы поняли, что вам придется это сделать, вас это не взбесило?

Daddy G: Ну, не совсем, потому что это было великолепно, что ли, представлять на сцене материал, записанный на "Blue Lines" и "Protection". Это было волнующим преобразованием для нас и пошло только на пользу. Мы очень сильно полюбили это.

3D: Знаете, было на самом деле тяжело, потому что мы как бы переопределились. Нам казалось, что все хотели, чтобы мы были студийной группой. Все, что мы делали как WILD BUNCH, осталось далекими воспоминаниями, так что исполнение песен на концерте означало, что нам придется заново понять, как это делается. У нас было несколько концертов, где мы выступили действительно плохо, мы сделали много ошибок, но мы должны были их сделать для того, чтобы достигнуть того, что мы можем сейчас. Я не думаю, что кто–либо из нас жалеет о том, что мы дали какой–либо из концертов, потому что это является составной частью того, что мы думаем сейчас. Потому что мы знаем, что мы не можем исполнять то, что на альбомах, а мы исполняли, или мы не можем исполнять песни так, как они записаны. Мне кажется, мы готовы к тому, чтобы фактически заново делать песни в концертном исполнении, даже переписывать их заново, использовать другие инструменты. И это привлекает нас и пугает, потому что люди услышат это совсем в другом виде, но для нас действительно важно это сделать именно так. Мы, конечно же, не собираемся брать с собой в турне Ша (Shah), Трэйси (Tracy) и Трики (Tricky), этого не случится, это нереально. Мы просто хотим сделать каждое концертное выступление событием, чтобы во время концерта можно было услышать то, что на альбоме, и в то же время услышать что–то абсолютно новое. Это заставляет нас работать.

— Есть ли у вас постоянное желание делать что–то с кем–то другим, не из MASSIVE ATTACK? Насколько это важно для вас и вашей музыки?

Daddy G: Это важно для дальнейшего развития нашей музыки и подхода к ней с различных сторон. Но всегда получается так, что мы определяемся с вокалистом в последний момент. Так, например, мы подумали: не пригласить ли нам Лиз поработать с нами? К счастью, Лиз только переехала в Бристоль, так что все было достаточно просто. Когда же мы пригласили ее поработать с нами шесть лет назад, она вежливо отклонила наше предложение.

— Как было с ней работать?

3D: Лиз очень... ее голос такой... такой воздушный. Я ненавижу слово "неземной", потому что ее голос не такой. Он волшебный, прекрасный.

— Должно быть, было очень приятно работать с ней, "вживую" слышать ее пение...

3D: Да, она очень открытый человек. Всегда есть какая–то опасность, что две идеи вместе не сработают. Именно поэтому, я думаю, это для нее было интересно. Мы не сидели там, полные уверенности в себе, никто ей не говорил: мы хотим, чтобы ты вот что сделала. Это была совместная работа, мы не были уверены в том, что получится в результате. В этом и заключалась суть — это было для нас исследованием чего–то нового. Что бы мы ни делали сами — рэповые треки, все что угодно, — все становилось несколько затруднительным, неопределенным в том, к чему это все придет. А работать с Лиз одно наслаждение — забавная, бурлящая, открытая и естественная, что ли. Она весьма стеснительная — не позволяла нам всем быть в помещении, когда что–то записывала. Она оставалась в комнате с Нейлом, мы ставили луп фрагмента музыки, например, "Teardrop" на шестнадцать аккордов или там как угодно еще. Затем Лиз записывала импровизации, а мы позже возвращались в комнату и думали, как нам из этого сделать песню, но это само по себе уже было смешно.