Hammill, Peter К нам едет... Питер Хэммилл!
Ну, не совсем к нам. Почти к нам. Сперва в Москву, а потом в Питер. 17 и 18 апреля. Живая легенда. Загадочный английский музыкант и поэт, о котором уже при жизни слагают всяческие истории и небылицы. Сложим одну и мы — благо, повод есть хороший.
Итак, кто же он такой, Питер Хэммилл? Про него вечно говорят, что со своим талантом он мог бы стать одним из самых популярных рок–исполнителей в мире. Кто–то прочил ему славу Гэбриэла, кто–то утверждал, что ему бы подошло амплуа Фриппа... Но на самом деле Хэммилл ни на кого из этих артистов похож не был (хотя способностями их обладал в полной мере). Он вообще ни на кого и близко никогда не был похож, чем, между прочим, всегда очень гордился. Записал сорок совершенно не похожих друг на друга альбомов, но так никогда и не стал звездой (и это он тоже относит к своим достоинствам). Зато на других — будущих звезд — повлиял очень значительно. Можно смело говорить, что не будь на свете творчества Питера Хэммилла, вряд ли бы состоялись такие музыканты, как Ник Кэйв, Марк Элмонд, тот же Питер Гэбриэл. Даже старик Боуи без Хэммилла вряд ли был бы сегодня таким, каким мы его знаем. Ну а самым курьезным является, наверное, то, что один из ранних альбомов Хэммилла — "Nadir’s Big Chance" — побудил к творчеству самого знаменитого и вроде бы самого первого в мире панка Джона Лайдона. (Вот как, оказывается, появилась на свет панк–музыка.) Впрочем, лучше обо всем рассказать по порядку.
Все началось очень давно, еще в 1967 году, когда талантливый, музыкальный, склонный к самоанализу и меланхолии девятнадцатилетний юноша по имени Питер Джозеф Эндрю Хэммилл вступил в только образованную манчестерскую группу с многообещающим названием VAN DER GRAAF GENERATOR. Молодые музыканты медлили почти два года, прежде чем выпустить свой первый альбом "Aerosol Grey Machine", но когда в конце 1968 года это произошло, мир получил совершенно неповторимое произведение — полное философско–сюрреалистической поэзии и непростой, слегка шизофренической музыки, выдержанной в духе процветавшего в те годы прогрессивного рока. Виной всему был Питер, тогда уже лидер и творческий двигатель группы. Прошел еще год, и VDGG стали одними из самых авторитетных представителей жанра. Достаточно лишь сказать, что начинающие GENESIS находились тогда под огромным влиянием хэммилловского творчества, а их юный лидер Питер Гэбриел ставил свой неокрепший голос, раз за разом прослушивая записи VDGG.
Вокал у Хэммилла уже с самого начала был просто великолепным. Его баритон со значительными "выходами" в обе стороны (весь диапазон составляет целых три октавы) сразу стал основным оружием группы. Абсолютно раскрепощенный, такой же хаотичный и импровизационный, как и музыка, его голос, варьирующийся от шепота до рева, способен фиксировать малейшие оттенки эмоций. А диапазон эмоциональный под стать вокальному — зачастую в голосе Хэммилла звучит столько страсти, что у многих слушателей даже возникают сомнения в его психическом здоровье.
Может быть, именно из–за неповторимости голоса Питера группа стала использовать очень нетрадиционное сочетание инструментов, что в результате и привело к появлению феномена VAN DER GRAAF GENERATOR. Электрическая гитара практически не звучала, зато большой вес имели саксофон (Дэвид Джексон) и электроорган (Хью Бентон). А такая же неповторимая, как и вокал Хэммилла, ударная работа барабанщика Гая Эванса сразу вызвала восхищение профессионалов.
Четвертый альбом VDGG "Pawn Hearts", увидевший свет в 1971 году, стал настоящим шедевром. Темная, по обыкновению перегруженная символикой философская лирика Питера, посвященная вечным темам жизни и смерти, свободы и добровольного рабства, двойственности человеческой души, была соединена с грандиозной, великолепной во всех отношениях музыкой. Но услышали, поняли и проявили восторг тогда лишь немногие. Слишком уж нетипичным, неожиданным было творчество группы, не вписавшееся ни в какие рамки существовавших в те годы стилей... Вот только сегодня, через четверть века, музыка VDGG, в отличие от произведений большинства их некогда более популярных коллег, почему–то совсем не кажется устаревшей — это легко сможет подтвердить любой, кто послушает записи группы. VDGG действительно всегда существовали как бы вне времени, никогда не оглядываясь на моду. Музыка для Хэммилла всегда была лишь способом поделиться со слушателями своим внутренним миром, передать свои мысли и эмоции, поэтому творчеству VDGG изначально была присуща спонтанность, в нем никогда не было ни капли формализма — этого ужасного чудовища, погубившего не один десяток талантливейших музыкантов того времени.
Выпустив 9 альбомов, практически избежав каких–либо самоповторов, в 1978 году группа VAN DER GRAAF спокойно распалась. К тому времени Хэммилл успел выпустить целых семь интересных сольных работ, характеризовавшихся еще большей самоуглубленностью, поэтому необходимость работать самостоятельно показалась ему совершенно естественной.
Основав вдалеке от шумного и суетливого Лондона свою собственную студию Sofa Sound, а также лейбл Fie Records, Питер получил полную независимость от так нелюбимых им "акул капитализма" — крупных звукозаписывающих компаний. Все его сольные альбомы не содержат ни намека на коммерческий компромисс.
Творческий путь Хэммилла, пожалуй, один из самых удивительных в современной музыке. Похожих альбомов у него практически нет. Каждая новая работа — это всегда очередной поиск радикально новых средств выражения в сфере как музыкальной, так и поэтической. При этом новаторство очень редко мешает естественности его творчества, всегда носившего характер откровений. Звуковые эксперименты и электроника, этническая музыка, мета–рок–н–ролл, spoken word, опера — все эти жанры, объединены ли они вместе или использованы по отдельности, являются лишь средством для передачи сокровенных мыслей и переживаний музыканта.
Хэммиллу всегда были близки идеи контркультуры (на то он и рок–музыкант), по крайней мере все проявления традиционной культуры он, несмотря на свой уже пятидесятилетний возраст, постоянно испытывает и подвергает сомнению. Несомненным для него есть лишь одно: мыслящий человек и вселенная. Один на один. Мир же, в котором мы живем, для одиночки Хэммилла — лишь клубок парадоксов. Не принимать ничего как есть, во всем докапываться до глубинной сути — вот его жизненная позиция.
У Хэммилла не так уж много поклонников, во всяком случае в чартах его альбомы уже давно не появлялись. Однако музыканта устраивает именно такое положение вещей. Грубо говоря, качество для него важнее количества. Поклонники, которые покупают его альбомы и приходят на концерты не для того, чтобы отдохнуть, а чтобы послушать музыку, — это и есть те люди, ради которых Питер творит вот уже не одно десятилетие...
Все это, конечно, лишь скудные и обрывочные заметки о Хэммилле, возможно, несколько субъективные. Хэммилл — действительно загадка, и постигать его музыку можно только самостоятельно, слушая ее и пропуская через себя — себя, конечно же, настоящего, а не того, что возникает и исчезает вместе с течением времени и изменением моды.
Итак, кто же он такой, Питер Хэммилл? Про него вечно говорят, что со своим талантом он мог бы стать одним из самых популярных рок–исполнителей в мире. Кто–то прочил ему славу Гэбриэла, кто–то утверждал, что ему бы подошло амплуа Фриппа... Но на самом деле Хэммилл ни на кого из этих артистов похож не был (хотя способностями их обладал в полной мере). Он вообще ни на кого и близко никогда не был похож, чем, между прочим, всегда очень гордился. Записал сорок совершенно не похожих друг на друга альбомов, но так никогда и не стал звездой (и это он тоже относит к своим достоинствам). Зато на других — будущих звезд — повлиял очень значительно. Можно смело говорить, что не будь на свете творчества Питера Хэммилла, вряд ли бы состоялись такие музыканты, как Ник Кэйв, Марк Элмонд, тот же Питер Гэбриэл. Даже старик Боуи без Хэммилла вряд ли был бы сегодня таким, каким мы его знаем. Ну а самым курьезным является, наверное, то, что один из ранних альбомов Хэммилла — "Nadir’s Big Chance" — побудил к творчеству самого знаменитого и вроде бы самого первого в мире панка Джона Лайдона. (Вот как, оказывается, появилась на свет панк–музыка.) Впрочем, лучше обо всем рассказать по порядку.
Все началось очень давно, еще в 1967 году, когда талантливый, музыкальный, склонный к самоанализу и меланхолии девятнадцатилетний юноша по имени Питер Джозеф Эндрю Хэммилл вступил в только образованную манчестерскую группу с многообещающим названием VAN DER GRAAF GENERATOR. Молодые музыканты медлили почти два года, прежде чем выпустить свой первый альбом "Aerosol Grey Machine", но когда в конце 1968 года это произошло, мир получил совершенно неповторимое произведение — полное философско–сюрреалистической поэзии и непростой, слегка шизофренической музыки, выдержанной в духе процветавшего в те годы прогрессивного рока. Виной всему был Питер, тогда уже лидер и творческий двигатель группы. Прошел еще год, и VDGG стали одними из самых авторитетных представителей жанра. Достаточно лишь сказать, что начинающие GENESIS находились тогда под огромным влиянием хэммилловского творчества, а их юный лидер Питер Гэбриел ставил свой неокрепший голос, раз за разом прослушивая записи VDGG.
Вокал у Хэммилла уже с самого начала был просто великолепным. Его баритон со значительными "выходами" в обе стороны (весь диапазон составляет целых три октавы) сразу стал основным оружием группы. Абсолютно раскрепощенный, такой же хаотичный и импровизационный, как и музыка, его голос, варьирующийся от шепота до рева, способен фиксировать малейшие оттенки эмоций. А диапазон эмоциональный под стать вокальному — зачастую в голосе Хэммилла звучит столько страсти, что у многих слушателей даже возникают сомнения в его психическом здоровье.
Может быть, именно из–за неповторимости голоса Питера группа стала использовать очень нетрадиционное сочетание инструментов, что в результате и привело к появлению феномена VAN DER GRAAF GENERATOR. Электрическая гитара практически не звучала, зато большой вес имели саксофон (Дэвид Джексон) и электроорган (Хью Бентон). А такая же неповторимая, как и вокал Хэммилла, ударная работа барабанщика Гая Эванса сразу вызвала восхищение профессионалов.
Четвертый альбом VDGG "Pawn Hearts", увидевший свет в 1971 году, стал настоящим шедевром. Темная, по обыкновению перегруженная символикой философская лирика Питера, посвященная вечным темам жизни и смерти, свободы и добровольного рабства, двойственности человеческой души, была соединена с грандиозной, великолепной во всех отношениях музыкой. Но услышали, поняли и проявили восторг тогда лишь немногие. Слишком уж нетипичным, неожиданным было творчество группы, не вписавшееся ни в какие рамки существовавших в те годы стилей... Вот только сегодня, через четверть века, музыка VDGG, в отличие от произведений большинства их некогда более популярных коллег, почему–то совсем не кажется устаревшей — это легко сможет подтвердить любой, кто послушает записи группы. VDGG действительно всегда существовали как бы вне времени, никогда не оглядываясь на моду. Музыка для Хэммилла всегда была лишь способом поделиться со слушателями своим внутренним миром, передать свои мысли и эмоции, поэтому творчеству VDGG изначально была присуща спонтанность, в нем никогда не было ни капли формализма — этого ужасного чудовища, погубившего не один десяток талантливейших музыкантов того времени.
Выпустив 9 альбомов, практически избежав каких–либо самоповторов, в 1978 году группа VAN DER GRAAF спокойно распалась. К тому времени Хэммилл успел выпустить целых семь интересных сольных работ, характеризовавшихся еще большей самоуглубленностью, поэтому необходимость работать самостоятельно показалась ему совершенно естественной.
Основав вдалеке от шумного и суетливого Лондона свою собственную студию Sofa Sound, а также лейбл Fie Records, Питер получил полную независимость от так нелюбимых им "акул капитализма" — крупных звукозаписывающих компаний. Все его сольные альбомы не содержат ни намека на коммерческий компромисс.
Творческий путь Хэммилла, пожалуй, один из самых удивительных в современной музыке. Похожих альбомов у него практически нет. Каждая новая работа — это всегда очередной поиск радикально новых средств выражения в сфере как музыкальной, так и поэтической. При этом новаторство очень редко мешает естественности его творчества, всегда носившего характер откровений. Звуковые эксперименты и электроника, этническая музыка, мета–рок–н–ролл, spoken word, опера — все эти жанры, объединены ли они вместе или использованы по отдельности, являются лишь средством для передачи сокровенных мыслей и переживаний музыканта.
Хэммиллу всегда были близки идеи контркультуры (на то он и рок–музыкант), по крайней мере все проявления традиционной культуры он, несмотря на свой уже пятидесятилетний возраст, постоянно испытывает и подвергает сомнению. Несомненным для него есть лишь одно: мыслящий человек и вселенная. Один на один. Мир же, в котором мы живем, для одиночки Хэммилла — лишь клубок парадоксов. Не принимать ничего как есть, во всем докапываться до глубинной сути — вот его жизненная позиция.
У Хэммилла не так уж много поклонников, во всяком случае в чартах его альбомы уже давно не появлялись. Однако музыканта устраивает именно такое положение вещей. Грубо говоря, качество для него важнее количества. Поклонники, которые покупают его альбомы и приходят на концерты не для того, чтобы отдохнуть, а чтобы послушать музыку, — это и есть те люди, ради которых Питер творит вот уже не одно десятилетие...
Все это, конечно, лишь скудные и обрывочные заметки о Хэммилле, возможно, несколько субъективные. Хэммилл — действительно загадка, и постигать его музыку можно только самостоятельно, слушая ее и пропуская через себя — себя, конечно же, настоящего, а не того, что возникает и исчезает вместе с течением времени и изменением моды.
Музыкальная газета. Статья была опубликована в номере 13 за 1998 год в рубрике музыкальная газета
