Машнин, Андрей

“Я - не рокер!”

Андрей Машнин — солист группы МАШНИНБЭНД. В Питере он известен узкому кругу любителей экстремальной музыки. Но в своем деле он — мастер. Надо видеть и слышать, как на сцене он надрывно выкрикивает тексты песен. При этом в жизни он — невысокого роста мужчина в костюме с галстуком. И его внешний вид абсолютно не вяжется с представлениями о рок–музыканте.

— Мы вообще–то не рок–музыканты, рок не играем и не имеем к нему никакого отношения. У рокеров сформировался определенный имидж — косухи и так далее. Рокеры — это такие волосатые, грубые и никчемные. А у нас такого нет, и это нормально. Я вообще считаю, что нормально — играть музыку, при этом работая в хорошем месте. Понимаешь, неинтересно делать татуировки, когда этим занимаются все. Люди стремятся группироваться, к чему–то принадлежать. А мне это не было присуще никогда. Поэтому я так и выгляжу.

— Ты специально культивируешь на сцене образ Генри Роллинза?

— Мне не кажется, что у Роллинза есть какая–то особенная музыка. Это стиль, который присущ и ему, и, например, RAGE AGAINS THE MACHINE. Но Роллинз — здоровый мужик, в одних трусах, героический. И тексты у него, наверное, героические. Такой герой на сцене. А я не чувствую себя героем. Я скорее какой–то психопат. Мы и по комплекции с Роллинзом отличаемся.

— Но вы делаете похожую музыку.

— Все говорят, что жили не тужили, а потом послушали THE BEATLES и начали играть. Но не все же стали играть битлов. Можно про DEEP PURPLE и LED ZEPPELIN сказать, что это одно и то же. Бабки всякие с непривычки никакой разницы не видят. Когда меня спрашивают, что мы играем, я не могу точно определить. Но это в принципе не рок–музыка.

— А что такое рок?

— Это как раз Шевчук, ЧАЙФ. Почему–то считается, что если хорошее, значит, это рок, а если плохое — попса. Но сейчас рок стал попсой. В телевизионную программку смотришь, а там концерт, в котором выступают НА–НА, Агутин, Апина, Буланова и ЧАЙФ...

— Я смотрю, ты рокеров не жалуешь.

—Я их не люблю так же, как попсу. Мне не нравится, как они себя ведут, какая у них публика. В середине восьмидесятых было противостояние между роком и официальной эстрадой. Сейчас все то же самое. Ребята, которые играют музыку типа нашей — ДАЙ ПИСТОЛЕТ и другие, — заняли подвалы, а рокеры — стадионы. Посмотри на афишу "Октябрьского" — сегодня Киркоров, завтра ЧАЙФ, послезавтра Агутин. Можно говорить, что старые рокеры заслужили. Может, и Киркоров заслужил, не знаю.

— Но ты ведь участвуешь в ДДТшных фестивалях?

— Участвую, а что делать. Это очень приятно, я люблю на стадионах выступать. Понимаешь, смешно говорить, что мне симпатичен или несимпатичен Шевчук. Симпатичен как мужчина (смеется). Он замечательный человек в смысле деятельности, голос у него приятный. Хорошо, что он всем помогает, устраивает фестивали. Он молодец, но лично я не хожу на его концерты. Мне не интересно. Мне не интересны его песни, его героизм, пафос. Ленинград, медный Петр... Меня совершенно не волнует медный Петр. Как ему интересно, так он и делает. Киркоров поет про зайку — пусть поет. Меня волнует странное отношение публики и журналистов: есть поп и рок, то есть Киркоров плохой, а Шевчук — хороший. Но критики–то нет. Ельцина не критикуют, и он, грубо говоря, становится Брежневым. Когда Шевчуку каждый день твердят, какой он гениальный, он начинает в это верить. И любой поверит. Вот, кстати, посмотри "FUZZ": Шевчук — человек года. Это какой–то государственный взгляд на вещи. Шевчука можно было назвать человеком года десять–пятнадцать лет назад. Все время одни и те же "человеки года". Я уже при них успел состариться, мне 15 марта тридцать пять лет исполнилось.

— А кто сейчас человек года?

— По моему мнению, в прошлом году такого человека вообще не было. Последним человеком года был Ай–ай–ай.

— Но есть наши группы, которые тебе нравятся?

— Мне нравится только АУКЦЫОН. Я с этими ребятами давно дружу, но они мне нравятся не поэтому. Просто группа очень хорошая.

— В чем для тебя отличие хорошей группы от плохой?

— Они играют, творчески относятся к своему делу, нервничают. Пачки их альбомов мне хватает, чтобы раз в месяц чего–то слушать. Я их люблю уже за то, что они сделали. Мы, кстати, с Леней Федоровым договаривались записать альбом, но пока не сложилось. Я раньше вообще пел песни под гитару. Потом у нас был состав с Григорием Сологубом. Потом записывали альбом с Ай–ай–аем. Мне, кстати, ТЕКИЛА еще нравится. Ну вот, а с Федоровым мы хотели записаться так: мои тексты и его музыка. А "Бомба" должна была нас выпускать. И вот мы с Леней встречаемся, разговариваем, но пока на этом все заканчивается. У него свои дела, у меня свои. Этим ведь надо заниматься. У Лени вообще двое детей. Так что ждем.

— Для тебя существуют мэтры в российской музыке?

— Нет ни одного авторитета. По текстам, конечно, Башлачев хороший поэт. Но он совсем другой. А по музыке — мне очень нравится Федоров как композитор и аранжировщик. Это не халява, там сложные размеры, сложные аранжировки. Мне нравится, что он много лет этим занимается, и ему все не лень ковыряться в деталях. У него в группе толпа народу, и все необходимы. Мне не нравится ДДТ, потому что это халява — сидит барабанщик и лупит в барабан, стоит гитарист и выдает свои запилы. Я это говорю, потому что не хочу уподобляться тем, кто за приглашение на фестиваль готов всем подряд жопу лизать.

— Ты музыку вообще слушаешь?

— Я слушаю радио. А там — ДДТ, ЧАЙФ и эта совершенно непонятная для меня группа СПЛИН. Снова "FUZZ": песня года — про какой–то словарь группы СПЛИН. Но так нельзя писать песни. Это "рыба", ее сочиняешь, когда едешь в лифте. "Зайка моя, я твой тазик" ничем не отличается от "ботинки не жмут — это good". Примитивнейшая рифма, на нее можно было двойной альбом записать. Нет, ради Бога, у нас демократия. Но ведь песней года ее назвали журналисты центрального издания. У нас ужасная идиотская публика. Но они такие не потому, что изначально дураки. Они читают прессу, слушают радио, смотрят телевизор. А любят то, что им вдалбливают. Молодой человек ничего не знает и растет на фоне песен группы ЧАЙФ. И этот человек верит, привыкает к такой музыке. Появилась своеобразная схема — группа сначала молодая, потом перспективная, а через пару лет становится легендарной.

— Ладно, последний вопрос. Определи несколькими словами музыку, которую играешь.

— У нас вообще нет мелодии. Прокачивается ритм. Я не люблю рокерские гитарные запилы — это старо, пошло и неинтересно. А у нас музыка жесткая, злобная и ритмичная. Злобная музыка со злобными текстами, которые сложно уловить из зала.