Орлов, Роман

“Приспособленец” Роман Орлов

Один из дальних родственников экс-гитариста минской группы БУРЖУАЗИЯ Романа Орлова был чистокровным шведом. Карл (так звали прапрапра... — я тут запутался, высчитывая эти «пра») вместе с сестрой Магдаленой оказались на территории Российской империи волей отголосков Северной войны, а позже деревенский помещик выиграл их в карты у своего соседа. И одним процентом своей крови Роман считает себя скандинавом, остальным же девяносто девяти процентам крови белорусской Орлов приписывает свою тягу к фольклору. Впрочем, большую часть своей жизни Роман играл музыку англоязычную...

— Года три, три с половиной назад в Минске существовала группа BESIDES, игравшая в то время в Беларуси чуть ли не в единственном числе арт-рок — очень сложную и навороченную музыку. В состав группы тогда входили басист Женя Степанов (теперь в BLUES GROUND), барабанщик Ларс (ныне проворачивает проекты в стиле техно на русском языке, с Либерзоном работал). Вокалистов было несколько, первый — это Вадим Косолапов, сейчас в FLAMMABLE, вторым был парень с очень высоким потрясающим голосом а-ля Плант, безумно харизматическая личность. Сегодня он вообще музыкой не занимается, стал скульптором, обещал мою голову из гипса вылепить. Пела Света Сокол, вышедшая замуж за первого вокалиста УЛIС Андрея Патрея... Мы слушали KING CRIMSON, EMERSON, LAKE & PALMER, LED ZEPPELIN, здорово на них подсели. BESIDES даже удалось сделать запись на студии SKAT Records, и я с этой кассетой ездил в Москву, Питер, предлагал кому только можно. Все ее хвалили, говорили: какая классная музыка, но... не коммерческая. Потому и разошлись — то, что мы делали, оказалось невостребованным. Я тогда не думал, что наиболее приемлемый вариант для музыканта, если он хочет стать популярным, это баланс между честностью и коммерцией. А наша музыка была настолько альтернативной, что она разбилась о стену непонимания. Я пытался реинкарнировать группу, но не вышло. И я фактически валялся на обочине рок-н-ролльной дороги, когда Рома Микотин, лидер БУРЖУАЗИИ, меня взял к себе.

...Но однажды у Орлова словно бы открылись глаза, и он сформулировал для себя следующее: каким бы ни был человек талантливым, в какой бы степени он ни обладал даром подражания своим кумирам, он не сможет в силу генетических корней исполнять на должном уровне, например, брит-поп или американские стандарты типа BON JOVI, если его предок в двенадцатом колене не был кельтом или американским переселенцем. С тех пор, как Роман закончил музыкальную школу по классу цимбал, и до недавнего времени он не играл белорусскую музыку. Но вот это понимание привело к тому, что сегодня Орлов играет ее каждый день дома на гитаре. Он начал чувствовать лады, ходы, наигрыши, ей присущие, и свое будущее связывает именно с белорусским фолком.

— Те полтора года, что я провел в БУРЖУАЗИИ, были потрясающим временем. Помню, когда я только туда попал, мы за пять дней выучили шесть песен и на шестой день выступали на фестивале «Рок чистого неба» вместе с АРИЕЙ и МИСТЕРОМ ТВИСТЕРОМ. Музыка БУРЖУАЗИИ отличалась от той, что я делал раньше, это было что-то гораздо более молодежное... и не мое. Но я научился ее играть с отдачей (без отдачи с Микотиным играть было нельзя), и это дало мне то, что сейчас я могу играть самую разную музыку. Еще почему мне было кайфово в БУРЖУАЗИИ: в предыдущей группе я все волок на себе сам — занимался администрированием, всех обзванивал, пробивал концерты, сочинял музыку, а у Микотина я поначалу отдыхал, я просто играл его песни и все. Почему БУРЖУАЗИЯ за короткий период так многого добилась? Одной из причин было то, что команда являлась проектом, а не группой как таковой. У нас никогда не возникало больших споров, так, только мулечки какие-то. Едва мы начинали спорить, как приходил Микотин и говорил, что надо делать вот так. Творчество БУРЖУАЗИИ не было групповым, мы сознательно исполняли песни лидера группы, который давал нам индульгенцию на будущее: когда мы добьемся успеха, тогда можно будет сколь угодно заниматься сольными проектами — пожалуйста! Но по своей натуре я тоже лидер. И то, что осенью прошлого года я оказался вне БУРЖУАЗИИ, связано и с тем, что во мне проснулись лидерские амбиции. Возникла потребность снова сочинять музыку, реализовывать ее, а больше одного лидера в группе — это уже много. БУРЖУАЗИЯ к тому времени нигде не играла, а я привык хоть что-то делать, а не сидеть в засаде, не есть месяцами и ждать крупную дичь, причем существовала вероятность, что она не придет. Я не индеец с луком и стрелами, как Рома Микотин. Но самая главная причина моего ухода из группы заключается в том, что я отмел для себя идею англоязычной музыки.

Уходил из БУРЖУАЗИИ Роман в никуда. Поиграл некоторое время кантри и блюз. Потом организовал свой проект и стал исполнять стилизации под Tom Waits, U-2, AC/DC, THE BEATLES, RADIOHEAD. Как считает Орлов, данный эксперимент с элементами китча, на английском, мог бы иметь больший шанс для раскрутки на Западе, нежели что-то серьезное. Ведь ни ИНСПЕКТОР, ни РУБЛЕВАЯ ЗОНА, ни та же БУРЖУАЗИЯ так там закрепиться и не смогли. И в нынешние аналогичные попытки THANK YOU JESUS Роман не верит.

— Я до сих пор пишу песни на английском, я безумный фанат нынешнего RADIOHEAD, мне нравится ирландская, американская музыка. Можно было бы играть какую-то салонную музыку, эстетскую, для узкого круга лиц, в том числе и на английском языке, но мне этого не надо. Я хочу играть музыку, которая стала бы социальным явлением в данной стране, в Беларуси. Это здоровые, как я считаю, амбиции, здоровое стремление к популярности, здоровая потребность влиять на сознание масс, на тех людей, которые не видят своих корней, которые забывают, стесняются родного языка, они должны ощутить кайф от прослушивания таких песен... Если говорить о нашей стране, то у наших музыкантов есть неплохие предпосылки для возвращения термину «рок-музыка» того смысла, который в него закладывался, то есть «музыка альтернативная другим жанрам, музыка социального и политического протеста», та, которая несла в себе эту философию на Западе до середины 70-х годов, а в СССР — до конца 80-х. Но сейчас Шевчук стал лирическим певцом, распался НАУТИЛУС ПОМПИЛИУС, многие другие вчерашние бунтари сегодня перешли в лагерь той части социума, против которой они еще недавно выступали. Но для России это нормально, это демократическая страна (по сравнению с нами), там рок перешел в следующую свою фазу. У нас же когда наступит стабилизация — непонятно. Оттого и молодежь (музыкальная) в своей основной массе активна: появляется все больше и больше групп, в своем творчестве активно затрагивающих социальные вопросы. Кто из них сможет выжить в условиях демократической Беларуси, которой она безусловно в будущем станет? Боюсь, что немногие. Даже те, кто сегодня являют собой авангард белорусского рока. Я не представляю себе группу Н.Р.М. при таких условиях, когда отпадет ее социальная функция, Касю Камоцкую. Я не представляю себе группы другого плана — брутальных панков, например. Если в нашей стране не будет грязи и везде посадят цветочки, то девяносто восемь процентов экстремалов превратятся в респектабельных людей, бросивших заниматься рок-музыкой.

Роман Орлов переживает в настоящий момент новый виток своей жизни, оптимистический, как он считает. Его обращение к корням, к славянофильству не случайно, это итог длительных рассуждений, множества музыкальных экспериментов. Возможно, что он еще поиграет не свою музыку; входя в состав нового клуба, действующего при столичном кинотеатре «Мир», он будет участвовать в организации тематических вечеринок, на которых «столкнет лбами» музыкантов, работающих в диаметрально противоположных рок-жанрах, — англоязычный рок, русскоязычный и белорусскоязычный фолк-рок. Но скоро он вынесет на суд слушателя то, к чему пришел, то, что он почерпнул для себя, находясь в «постоянной астральной связи» со своим дедушкой — настоящим белорусским мужиком, угнанным пацаном в войну немцами черт знает за сколько земель от родной белорусской деревеньки и вернувшимся домой, к корням... «Это будут песни... хорошие. Это будет... хорошая приспособленческая музыка»...