Зорькин, Максим

Максим Зорькин

За долгое время поп–засилья мы привыкли воспринимать ди–джеев как музыкальных официантов: "Эй, мальчик, поставь–ка мне "Макаренку"! Только недавно мы поняли, что "диджейство" — это не меньшее творчество, чем написание собственной музыки, это непрерывное импровизированное сотворение музыкального целого из разрозненного набора звуков и психо–импульсов.

Я предлагаю вам интервью с одним из известнейших диск–жокеев Москвы DJ Максимом Зорькиным.

— Раньше я увлекался рок–музыкой и играл на гитаре, а потом, лет пять назад, все стало резко меняться, произошел первый путч, и я понял, что если я не хочу отстать от времени, то должен поменяться сам. Под влиянием своего близкого друга, у которого была огромная коллекция пластинок, я начал заниматься электронной музыкой. В то время мы играли все подряд: трип–хоп, техно, джангл — все, что попадалось под руку. Первым клубом, в котором я работал, был "Эрмитаж". Помню, как я пришел туда и, набравшись наглости, заявил: "Я — ди–джей!" (смеется, — от авт.). Как ни странно, они мне поверили. Через два года появился "Птюч"–клуб, и я начал играть в нем.

— Там ты "диджействуешь" до сих пор?

— В общем–то, да. Но я сейчас нахожусь в своеобразной ситуации: в Москве я играю в среднем раз в месяц. Дело в том, что я никогда не участвую в коммерческих вечеринках — я ненавижу коммерческую музыку. Предпочитаю играть электро, которое считаю музыкой будущего, и никогда не иду на компромиссы.

— В Минске твоя "музыка будущего" идет "на ура". Так бывает всегда?

— "На ура", не "на ура" — мне все равно. Я уже прошел через "ура". У меня есть огромная коллекция техно, которое я могу играть, но это не интересно. Интересно играть то, чего никто не слышал; круче всего, когда никто ничего не понимает, но всем весело.

— Твои впечатления от Минска?

— Минск — это "Олимпиада–80". Я хочу сказать, что в Минске сейчас 1980 год. Очень чистенько, огромное расстояние между домами, люди одеты, как десять лет назад. Такое впечатление, будто только вчера прыгал с шестом Сергей Бубка. Однако в области музыкальных вкусов Минск обгоняет Москву. Конечно, информации до вас доходит меньше, но и дерьма тоже меньше. У вас нет того снобизма, который только вредит в творческих сферах. Мне нравится минская молодежь. Она полна энтузиазма и жаждет нового. Я думаю, что вам нравится именно та музыка, которая будет доминировать в будущем.

— А какую музыку любишь слушать ты?

— Авангардную, экстремальную музыку.

— Судя по чартам, напечатанным в "Птюче", твои вкусы отличаются оригинальностью. Например, ты включил в свою десятку home–listening песню "Алиса в стране чудес". Она тебе действительно нравится?

— Да! Да! (говорит возбужденно, радостно, — от авт.) У меня есть целая коллекция пластинок со сказками. Одно время я вел передачу на радио "Субстанция" и постоянно крутил их в эфире. Обожаю сказки!

— Расскажи о своих записях на Comma Records.

— О, это все уже свершившиеся факты. Что касается Comma, то, конечно, спасибо им, что они выпускали ди–джеев такими огромными тиражами, по 2–3 тысячи экземпляров, но все это было не очень хорошего качества. Впрочем, порыв это был благородный.

— Ты сотрудничал с Иваном Салмаксовым и Гагарин–мьюзик. Какова судьба этого союза?

— Ваня Салмаксов... Это мой любимый промоутер, единственный, которого я по–настоящему уважаю. Если он будет что–то делать в дальнейшем, то я с удовольствием приму в этом участие, но в последнее время появились некоторые осложнения и Гагарин–мьюзик прекратила свою деятельность. Я с этой студией связывал огромные планы, в январе должен был выйти мой компакт–диск. Увы, все перспективы, связанные с этим, ушли в туман.

— А какие остались?

— Это насчет творческих планов? Конечно, они есть, но это секрет, который я не хочу раскрывать.