Король И Шут

герои сегодняшних дней

Два постулата от "МГ": питерская группа КОРОЛЬ И ШУТ своим выступлением в минском клубе "Резервация" произвела неизгладимое впечатление на белорусских любителей рок–музыки — раз; КОРОЛЬ И ШУТ совершили революцию в русском роке — два...

То было не просто выступление, то — не просто революция. Минские фэны любят панк–рок, а местная команда НЕЙРО ДЮБЕЛЬ возведена ими в статус культовой. Но вот то, что есть русскоязычный панк–рок совсем другого разлива, совсем иного подхода в текстовом и сценическом его воплощении, до недавнего времени они не знали. КОРОЛЬ И ШУТ открыли им глаза на панк–рок сверхкачественный, умный, на панк–рок как на экстремальный театр, в котором зритель волей–неволей сам становится действующим лицом музыкального спектакля... КОРОЛЬ И ШУТ показали всему русскому року, что существуют иные формы донесения до слушателя тех главных слов, которые до того укладывались в нехитрую схему социально–воспитательных куплетов и запевов. Они предъявили свой счет тем, кто считал, что экстремальный жанр рок–музыки не может внести ничего позитивного в общую копилку русского рока. Они настолько отличаются от всех остальных, что, боюсь, последователей у группы найдется немного: кишка тонка. И быть тогда революции камерной, свершенной в отдельно взятой стране, в отдельно взятом городе. Жаль, под этой революцией я бы подписался.

Михаил "Горшок" Горшенев (Г.) — вокал, музыка; Андрей "Князь" Князев (К.) — вокал, тексты, музыка; Яков Цвиркунов (Ц.) — гитара; Александр "Балу" Балунов (Б.) — бас; Александр "Поручик" Щиголев — ударные; Дмитрий Журавлев (Ж.) — директор.

— Кем вы себя ощущаете: супергруппой, лучшей молодой группой России или... ?

Ц. — Супергруппа — это группа, состоящая из известных музыкантов, ранее игравших в коллективах с громкими названиями. Лучшими нас иногда называют в Питере, но не думаю, что точно так же о КОРОЛЕ И ШУТЕ говорят в Минске или в Москве, хотя в Москве группа популярна. Очень или не очень, но популярна.

Ж. — О популярности группы можно судить в том числе и по посещаемости ее концертов. В начале прошлого года мы собирали на своих концертах в Питере 300 человек, в конце года была уже тысяча, причем никто особо не напрягался и при минимуме рекламы.

— То есть пример СПЛИНА, директор которого Александр Пономарев делает сегодня упор именно на большие залы, оказался для вас заразителен?

Ц. — У них другая тусовка, СПЛИН не то чтобы играет музыку попроще, чем мы, но это совершенно другая музыка, более массовая. Мы же играем экстремальную музыку, а людей на концерты собираем примерно столько же, и это о чем–то говорит, это показатель совершенно другого уровня.

Г. — TEQUILAJAZZZ соберет максимум сто пятьдесят человек, а КОРОЛЬ И ШУТ сегодня овладевают массами.

Б. — В маленьких залах плохой звук, поэтому мы играем на больших площадках.

Ц. — Да и на маленькие нас теперь меньше приглашают.

— Года полтора назад одно из питерских изданий обвинило вас в пропаганде фашизма...

Ц. — Обвинило — это громко сказано. Ситуация там была такая: написали, что на наших концертах постоянно кому–то бьют морду, что выступления КОРОЛЯ И ШУТА — мероприятия опасные.

Ж. — Скинхэды постоянно ходили на концерты, а это не наша публика.

Ц. — В наших песнях политики нет, мы вообще не проповедуем какую бы то ни было рознь.

Г. — Человек при сильном желании может увидеть в наших песнях национализм. В них свой эпос — русский, английский, скандинавский.

Ц. — Культура совершенно разных народов.

Г. — И естественно, что в них заложен некий национализм. Понимаешь, о чем я говорю?

Ж. — Может, оттого, что в песнях звучит русская тема, некоторые вешают на нас такой ярлык.

— У вас нормальные отношения с мэтрами русского рока?

Б. — С Шевчуком нормальные, с Кинчевым.

Ж. — Они во многих своих интервью говорят, что вот, мол, одна из групп, на которую следует обратить особое внимание.

Б. — Их можно уважать как людей. Того же Кинчева уважать, но не обязательно слушать то, что он сейчас делает, не обязательно играть ту же музыку.

— Как вам, кстати, последний альбом АЛИСЫ "Дурень"?

Б. — Мы, к сожалению, еще не прослушали его.

Г. — Я уже с двадцати лет их не слушаю.

Ц. — АЛИСА как АЛИСА. Ничего нового они не запишут.

Г. — "Шестой лесничий" я послушал, а больше не слушаю. Я знаю, что у них вроде бы все путем, все нормально.

Ц. — У них есть свой слушатель, для которого они работают. Люди довольны, ждут следующего альбома, на концерты ходят.

Г. — Многие "алисоманы" благодаря нашей музыке уже не "алисоманы"...

— Лидер питерской сайкобилли–группы MEANTRAITORS Стас Богорад некогда говорил, что старики зажимают молодежь...

Ц. — Бред полный. Кто Богорада зажимает? Шевчук? Зачем ему это надо?

Ж. — MEANTRAITORS поет по–английски, а в России надо петь по–русски.

Б. — Даже если бы не было АЛИСЫ, то Богораду все равно было бы сложно с английскими текстами пробиться к русскому слушателю. На Западе — может быть.

Г. — Да кому они на Западе... Хотя в Берлине у них все нормально.

Ж. — Еще вот... Как их зажимают, если они были единственной англоязычной группой, которая играла на прошлогоднем "дэдэтэшном" фестивале, несмотря на то, что у "дэдэтэшников" принципиальная позиция: чтобы на фестивале выступали команды, поющие только по–русски? Для MEANTRAITORS сделали исключение, в этом году тоже для кого–нибудь сделают.

Г. — Когда я был маленький, то слушал MEANTRAITORS. У них все было чинно. Это сейчас у Богорада какая–то фигня получается, пропал к музыке интерес.

— А если КОРОЛЬ И ШУТ вдруг запоют по–английски, то музыкой сможете удержать у себя фэнов?

Г. — Это будет не КОРОЛЬ И ШУТ. С текстом связана наша энергетика, а так все нарушится.

Ц. — Получится закос под какую–то западную музыку.

Г. — Как у ЧЕТЫРЕХ ТАРАКАНОВ.

Ц. — Не нужно говорить про ТАРАКАНОВ.

Г. — Нет, ну будут говорить — "питерские RAMONES". Зачем это надо?

Ц. — Про ЧЕТЫРЕХ ТАРАКАНОВ только не упоминай.

Г. — Основа у нас по–любому американская, английская, как старая музыка, как гаражный панк–рок. Если ты понимаешь... А то я говорю, а для тебя, может, это все х..ня (смеется, — О’К). Главное для нас — душу человека задеть, душу!

— Тексты для группы пишет Князь, а хочется, чтобы пели твои слова?

Г. — Зачем?

— На заре возникновения КОРОЛЯ И ШУТА так ведь было...

Г. — Я даже не хочу думать о том времени, это было дурацкое время. Настоящий КОРОЛЬ И ШУТ появился с текстами Князя, и музыка сразу стала другой, более проникновенной. Мы работаем как одно целое, параллельно–сообща: вот он написал тексты — и уже музыка есть.

— Какое мышление должно быть у человека, чтобы написать ТАКИЕ тексты?!

К. — Я сам–то своему мышлению характеристику дать не могу...

Г. — Ты Гоголя читал? Какое там мышление? А читал русский, финский, скандинавский эпос, эпос всего мира? Вот это — одна из основных идей КОРОЛЯ И ШУТА. У меня была мечта, чтобы вот так сочинять. И не получилось... А Князь просто умеет писать рассказами, эпосами. Понимаешь, да? В песню поместить рассказ...

— Я абсолютно уверен в том, что КОРОЛЬ И ШУТ — явление уникальное на российской рок–сцене. В обычные рамки песни — куплет, припев — вы умудряетесь вместить целую историю, целый многотомный роман! И я не понимаю, как это можно сделать! Князь, может, все–таки попробуешь это объяснить?

К. — Я просто сказки люблю писать. Сижу, придумываю: как она начинается, как будет развиваться сюжет, чем она закончится. Люблю, чтобы сказка заканчивалась пожестче.

Г. — Ты неправильно отвечаешь! Скажи: включаю воображение, фантазию (общий смех, — О’К)... Сейчас Князь написал программу, где вся музыка и стихи его. Она не такая экстремальная, не хардкоровая, не панк–роковая. Там скрипки есть... И тексты там не злые, и если кто их правильно поймет... Они как бы про любовь, но с долей издевки, как прикол. Это будет наш третий альбом.

— Что–то вроде мюзикла?

Г. — Так идеей создания КОРОЛЯ И ШУТА был театр! Мы всегда стремимся к созданию некоего образа во время выступления. А нас обвиняют в том, что в песнях и на сцене мы выглядим как какие–то убийцы, как чокнутые. EXPLOITED на концертах матом ругался: "Fuck off, fuck off". По–английски это типа не мат. Мы говорим: "Нам тоже можно?"... А про мюзикл... Это не мюзикл, как ты говоришь, "мюзикл" — дурацкое слово, поганое слово, оно претит всему!

— Князь, что тебе нравится — не нравится в текстах наших групп?

К. — В том–то и дело, что меня тексты на самом деле обламывают, потому что они примитивны и в основном строятся по принципу "я вот тут тусуюсь, положил ноги на стол, курю сигарету". Это если в лоб. А еще описывают то же самое, но в символах, какими–то заумными словами, собирают все в красивые словосочетания, которые фаны потом ходят и выкрикивают.

Г. — Или дебилизм социальный... Я большой противник текстов нашей советской рок–культуры. И Князь поддал им всем, этим символистам от нашей рок–музыки, за что на нас некоторые ополчились.

К. — А мы хотели все упростить, чтобы это было проще для восприятия, но в то же время и чтобы все выглядело, как история, как картинка.

Г. — Но это далеко не упростить, Князь. Я парился, парился, но никак не мог вместить рассказ в припев и куплет: чтобы это была и песня, и одновременно текст можно было бы читать.

К. — Еще хотелось чего–нибудь мистического.

Г. — И все равно эта мистика кончается шуткой, черный юмор такой.

— Публика КОРОЛЯ И ШУТА умная или тусовочно–рок–н–ролльная?

Г. — Наш зритель начинается с маленьких детей, для которых КОРОЛЬ И ШУТ — это сказка. Потом, естественно, панки, скины попадаются, металлисты нас любят, особенно в Москве. И заканчивается все бабушками и дедушками, внукам которых нравится наша музыка. Такая цепочка выстраивается.

— Музыку послушать чужую время остается?

Г. — Люблю BEATLES. Очень нравится музыка 70–х годов, а начиная с 75–го — это панк–рок, новая волна, панк второй волны, третьей, хардкор, DEPECHE MODE, CURE. Не очень люблю хэви–метал и все, что к нему привело и из него исходит: хард–рок и прочие разновидности. Но сейчас все равно все стекается в один хардкор, даже те же самые SLAYER. Из наших слушал АЛИСУ когда–то, КИНО.

— Вопрос про "короля" и "шута" можно (деликатно тушуюсь, — О’К)?..

Г. (громко вздыхает, — О’К) — У нас нет разделения — кто "король", кто "шут". Это как в театре, понимаешь? Сейчас я "король", а Князь "шут", завтра Поручик "король". КОРОЛЬ И ШУТ — очень старая, древняя книга. Подуть на нее — пыль слетела, паутина. Открываешь, читаешь — и в ней далеко все не современное, а старое, мертвое, давно умершее. Вот оно воскресает, становится "живой" музыкой. В такой книге все: и викинги, и Египет, и светлое, и темное, и резкое. Триллеры. Есть у нас песни–триллеры, мы их так называем, но не так много — три–четыре. Они такие страшные, маньячные, про ненормальных людей. А остальное все — эпосы.

— Фильмы Тарантино любите?

Г. — Да, мне нравятся, хорошо очень поставлены, но в конце концов — зае..ют. Ну не то чтобы зае..ют... Да, мне нравятся.

— Кроме музыки на что–нибудь еще время остается? На телевизор, например?

Г. — Телевизор... Веселимся (смеется, — О’К). Любим рассказывать друг другу романы, истории.

Ж. — Личной жизни у нас мало.

Г. — Музыка не является основным... Нет, она, конечно, основное... Как сказать... Она — в совокупности с тем, что мы делаем вне ее.

— Так как веселитесь, с бутылочкой?

Г. — Дурачимся, играем. С бутылочкой, без.

— Мне кажется, для питерских музыкантов пиво является напитком большим, чем пиво...

Г. — Не для всех. Для нас, пожалуй, нет.

К. — Это стало стереотипом, что музыканты сидят за столом с пивными кружками.

Г. — На данный момент мы стараемся меньше пить пива, потому что нам оно вредит: бывает, что не можем себя контролировать и происходят небольшие казусы. Мы снижаем свои пивные порции... А это тебе нужно на самом деле, про пиво?...