Triplex

TRIPLEX

Как–то в ноябре 1997 года в минский клуб "Реактор" заглянула троица уже достаточно популярных в России ребяток из группы TRIPLEX. Исходя из музыкального материала, который до этого был представлен "МГ", я собирался сделать разгромное интервью и обличить их в коммерциализации электронной культуры. Однако, пообщавшись с ними и увидев, что парни отвечают на вопросы довольно откровенно и интересно, желание разгрома пропало. В результате получилась довольно конструктивная беседа, наиболее любопытные выдержки из которой и представлены вашему вниманию.

— Что привело вас в город Минск?

Андрей Иванов (А.): — Любопытство. А во–вторых, просто пригласили люди, которые зарекомендовали себя с положительной стороны (по отзывам наших коллег). Да и просто интересно выступить где–то еще кроме Москвы.

— А часто ли вам выдается такая возможность — поездить по городам, поиграть? Или же вы в основном обитаете только в столице?

А.: — Наш проект, в принципе, студийный, то есть мы стараемся выезжать реже, только в действительно интересные места, в частности за границу.

— А теперь немножко истории. Как вы вместе собрались?

А.: — Вообще работаем мы поодиночке. Но раньше мы все время как–то общались в одном кругу, все в одном котле варились. И вот решили попробовать сделать что–то вместе в надежде, что что–нибудь получится. Ведь одна голова — хорошо, ну а три (даже ведь такая поговорка по этому поводу есть)... И потом у каждого из нас разное мышление, все мы, без ложной скромности, люди достаточно профессионального уровня. Тут уже изначально можно было предположить, что получится нечто интересное. Естественно, это только начало нашего сотрудничества.

— Скажите, так как у вас проект студийный и вы работаете втроем, то не бывает ли у вас каких–либо разногласий? Почему–то сложилось мнение, что наиболее оптимальным является состав из двух человек. Так они могут более тесно взаимодействовать.

А.: — Наиболее оптимальным, на наш взгляд, является коллектив из одного человека... Чем больше человек, тем больше разногласий. Есть, конечно, в совместной работе плюсы, но есть и свои минусы, потому что легко представить, что каждый достаточно профессионален, каждый тянет одеяло на себя, у каждого свое понимание. Ну, иногда мы проводим легкие спарринги, а так все решается мирным путем.

— Я знаю, что у Мотора, например, есть свой техно–минимал–проект. Почему вы вдруг решили делать музыку в стиле прогрессив–хауз?

Вадим Угрюмов "Мотор" (В.): — У нас у всех есть свои проекты. Вообще–то каждый занимается своей музыкой, а потом это все объединяется вместе. И сегодня, например, будут какие–то вещи, которые мы сочинили по отдельности, какие–то сочинили мы все втроем, какие–то вещи, которые мы сочинили вдвоем.

А.: — Какие–то вещи, которые они сочинили вдвоем...

В.: — В общем, сегодня будет все — и техно, и диско, и хауз.

— Ваш альбом "Катапульта", который я слышал, весьма коммерческий. Почему вы решили сделать его таким?

А.: — Это продукт. Там, скажем, грамотная коммерция, такая, какой бы нам хотелось ее видеть. Мы стремимся изначально работать качественно, подход у нас такой. А пока я не могу выделить кого–то, кто работает действительно качественно. Ведь, в принципе, если реально посмотреть, то в мире нет "нашей" музыки. Есть шведы, есть австралийцы, нет России. Хотя можно, конечно, сетовать на то, что у нас нет аппаратуры и так далее. На самом деле есть у нас все. Просто тяжело выйти из этого "эстрадного" круга. Нас вырастили на соответствующих песнях (на трех аккордах). Сейчас, если ты попытаешься сделать четыре, то у тебя это не купят. Поэтому мы хотим выходить на другой уровень не рывком, как это пытаются делать некоторые неразумные люди, которые научились делать что–то свое, творческое, хорошее. Но сразу пытаться завоевать этим расположение народа — это нереально. Надо потихоньку все делать. А в принципе, для нас нет такого понятия, как стиль. Стиль — это придумано слушателями, а музыка бывает грамотная, а бывает неграмотная. Мы стараемся делать грамотную. В каком стиле — это неважно.

— У вас есть какое–либо музыкальное образование?

Михаил Леонтьев (М.): — Они самоучки, а у меня — музыкальная школа.

— Ну а продолжить свое образование не намечаете?

М.: — Хотим.

В.: — Но вообще мы занимаемся музыкой в такой области, где иногда музыкальное образование может даже и мешать. То есть, естественно, это очень большой плюс, но процентов где–то на шестьдесят идет работа со звуком, это как бы создание какой–то музыкальной картинки. И чем она будет интереснее, тем круче.

А.: — Электронный музыкант должен уметь работать именно со звуком. А на начальном каком–то этапе в наше время музыкальное образование даже и не нужно, можно обойтись и без него.

— Ваша группа одна из немногих, которая приветствует "живой" звук. Как вы это откомментируете?

В.: — Ну, мы стараемся по возможности (если мы это можем сделать) отработать "живьем". Это интереснее, нам интереснее. А что касается других музыкантов, которые работают под "фанеру", то их нельзя осуждать. Ведь это — коммерция, и они хотят побыстрее и полегче заработать деньги.

А.: — Если просто взять и отменить фонограмму, то это будет ударом по публике. У нас народ не умеет слушать "живую" музыку. У "живого" звука своя специфика, он не такой чистый, как студийный. Люди будут на уровне чувств обламываться. Они просто не поймут. Это, конечно, плохо. Надо переучиваться.

В.: — И поэтому у нас часть выступления идет "вживую", с живыми инструментами, а часть, пока там все "перегружается", идет в записи.

А.: — Здесь и ди–джейская работа присутствует, и специальные какие–то фонограммные моменты.

— С вашей точки зрения каким должно быть выступление электронного музыканта?

А.: — Интересным. Суть электронной музыки совсем не та, что в "живой", в гитарной, скажем. Народ по идее должен танцевать, а не думать о том, что, к примеру, там спела девушка и т.д. и т.п. Человек должен танцевать. Музыка должна его "заводить". Поэтому выступление удачно, если после того, как оно окончилось, все оболомались. А что ты для этого делаешь — меняешь ли паттерны, крутишь ли фильтры, — уже не важно. То есть средства не важны — важна цель.

— Как вы относитесь к такому понятию, как "луп"?

В.: — В принципе положительно. Это строительный материал для песен. Мы ими достаточно активно пользуемся (но не только ими). Мы сочетаем и ту и другую технику. Часть барабанов "забиваем" вручную, вместо другой части используем луп. По–разному бывает.

А.: — В разных руках это имеет разный смысл. В наших руках — это одна из составляющих нашей работы. То, что конкретно мы используем луп, ни вы, ни сто других человек не догадаются. К примеру, это может быть луп, который мы откуда–то взяли, как–то его профильтровали, как–то его разрезали, перевернули все наоборот, и в результате получилось нечто совсем другое. Все зависит от того, как это делать.