Out Of Reach

вне пределов досягаемости

Примерно так выглядит название минской группы OUT OF REACH в переводе на "великий и могучий", хотя сами музыканты предпочитают величать себя не иначе, как "Тридевятым Царством" (что, в общем–то, тоже не шибко близко...). Но, как оказалось, вполне доступно в том плане, что "сказочные" персонажи — народ не только очень даже реальный, но еще и небезызвестный:
Андрей Воробьев (КАЛИ–ЮГА) — композитор, клавишные, вокал; Евгений Циликов (КАЛИ–ЮГА, экс–ГОРОД N, HELTER–SKELTER, PARTY ZONE) — гитара;
Алексей Ефременко (КАЛИ–ЮГА, КОВБОИ HUGGIES) — ударные; Александр Сырченя — бас;
Тарас Панченя — бас.

— Достаточно удивительно появление на свет OUT OF REACH как проекта, абсолютно непохожего на свою ближайшую родственницу...

Е.Ц. — Опять начинается... Да это КАЛИ–ЮГА организовалась из OUT OF REACH!

А.В. — Действительно, не надо рассматривать команду как какое–то отпочкование... Скажем, для меня side–проектом является именно КАЛИ–ЮГА.

— А OUT OF REACH?

А.Б. — Это просто моя команда, и этим все сказано. Как собственный ребенок: к нему, может, не всегда относишься с любовью, но какая–то привязанность ощущается постоянно...

А вообще, занимаясь музыкой, человек в каждом из проектов проявляет себя по–разному, реализуя какую–то частичку своей души.

— За два года существования группа очень редко принимала участие во всевозможных концертах, поддерживая, видимо, имидж недосягаемости...

Е.Ц.: — А мы просто всегда неотрепетированы.

А.В.: — Это неправда. Дело в том, что у нас просто некому заниматься организацией концертов, различных мероприятий. Хотя на самом деле не так уж мало мы выступали: раз 10, не меньше. Многие и по пять лет сидят, вообще нигде не показываясь...

— А как обстоят дела со студийной работой? Вы записали альбом...

А.В.: — Это не столько альбом, сколько... антология. Мы не намерены выпускать этот материал в качестве альбома, поскольку у нас не существует какой–либо концепции: стилистика в настоящее время колеблется от Эндрю Ллойда Уэбера до PRODIGY. Это может быть классическая музыка, или что–то электронное, или, как сейчас, достаточно тяжелое звучание. Едва ли можно объединить все это в одну кассету, нарисовать обложку...

— То есть запись тиражироваться не будет?

Е.Ц.: — Вообще, я надеюсь, ни одна запись OUT OF REACH никогда не выйдет. Потому что это как раз–таки не тиражирование, а музыка "для"... И тот, кто "для", когда–нибудь услышит ее и найдет.

А.В. — Многие команды пытаются что–то выпускать, но ни о каком успехе я пока не слышал... Ради чего, собственно, тогда это делать? Мы запишемся, покажем это своим друзьям, тем, кто это наверняка оценит...

— Не кажется ли вам иногда, что бессмысленно заниматься делом, которое, отнимая уйму времени и усилий, не приносит (во всяком случае, здесь) ни финансовой прибыли, ни особых шансов серьезно "засветиться" и остается, в общем–то, невостребованным?

Е.Ц.: — А человечество оставляет после себя следы очень маленькие, заключающиеся всего лишь в каком–то искусстве. Одно дело — сделать лишние 300 г аспирина, а другое — три такта, что уже является искусством.

А.В.: — Какое–то удовольствие, которое приносит это занятие, — это уже много. Да, мы существуем как профессиональные дилетанты, и музыка — это дорогостоящее хобби, ради которого я могу многим пожертвовать, тратить на это достаточное количество денег и времени. Эта практика, конечно, крайне порочна, но если иного выхода не остается...

— К чему тогда стремиться?

Е.Ц.: — OUT OF REACH стремится туда, куда и ее название...

А.В.: — В тридевятое царство Иванушка ходил за царевной, а мы — за своей музыкой.

— "Тридевятое царство" — символ чего?

А.В.: — Эфемерности. А если говорить об OUT OF REACH вообще, то мне очень не хотелось бы, чтобы нас назвали "еще одной хорошей" или "еще одной прекрасной" командой. Лучше всего, если увидят в нас что–то особенное, индивидуальное...

— А есть ли какие–нибудь белорусские коллективы, которые вы отметили бы как интересные и оригинальные? В последнее время музыканты с большим удовольствием обвиняют друг друга во всех смертных грехах, нежели замечают что–то положительное.

Т.П.: — Мы хорошие, никого не ругаем.

А.В.: — Провокационный вопрос. Лично я тоже обвинил бы всех во вторичности.

Т.П.: — А я очень хотел бы собраться на одной сцене со всеми музыкантами, почувствовать это единение, без всяких споров и взаимных обвинений, и подарить слушателям одну большую любовь... В конце концов, все люди стремятся к единению...

— Не знаю, что–то пока не замечала.

А.В.: — Во мне такого точно нет. Наоборот, хотелось бы увидеть что–то индивидуальное.

— Что, на ваш взгляд, самое сложное в музыкальной работе?

Е.Ц.: — Осознать полифонию. Остальное придет само...

А.Е.: — Сложно реализовать свои мысли, то, что я слышу в голове, воплотить в звуке.

А.В: — Да нет ничего сложного. Точнее, то, что приносит удовольствие, просто нивелирует все сложности и их не замечаешь.

— Что бы вы пожелали тем, кто придет на ваши концерты?

А.В.: — Я хотел бы всем сказать... Нельзя думать только о сегодняшнем дне, потому что "завтра" не наступит, если мы забудем о "вчера"... Значит, мы бессмертны, и только в этом смысл жизни...