Пикник

ПИКНИК

В середине января в Минск неожиданно нагрянула питерская группа ПИКНИК, совершающая концертный тур по пятидесяти городам СНГ и не так давно уже побывавшая в столице Беларуси, открыв этот самый тур. Отыграв ночник в "Макс–шоу" и попытавшись выспаться к двенадцати часам дня, лидер ПИКНИКА Эдмунд Шклярский (Ш.) и директор коллектива Виктор Грицаенко (Г.) приняли в предоставленных организаторами их выступления "апартаментах" корреспондента и фотографа "МГ", дабы "пообщаться за жизнь".

— Как проходит тур?

Ш. — На сегодня мы объехали около двадцати городов. В основном все концерты проходят в тех республиках, население которых русскоговорящее: Украина, Белоруссия, естественно, Россия. Поэтому впечатлений каких–то новых нет и сложно ждать чего–то сверхнового. Скорее запоминаются послеконцертные встречи и знакомства. В Белоруссии это ребята из студии Меццофорте.

— В маленьких и больших городах публика принимает вас по–разному? Возникает иногда ощущение "объевшегося" зрителя?

Ш. — Те, кто сегодня приходит на наш концерт (да и на концерт любого другого исполнителя), совсем другие, чем люди, посещавшие концерты лет10–15 назад, когда, условно говоря, шли на любое имя на афише. Написано "итальянская эстрада" — и уже не важно, кто выступает, Пупо или кто–то еще. В легендарные времена приезжал к нам певец Грег Бонам, которого никто не знал, и обалдевал от аншлагов. BOOTLEG BEATLES у себя выступали в помещениях, больше похожих на варьете, а тут — стадионы. Это были благодатные для них годы, но они прошли, и теперь народ идет на конкретного исполнителя.

Г. — Случайной публики на концертах ПИКНИКА никогда и не было. Ну, может, процентов пять. Поэтому принимают везде хорошо, и не хотелось бы, честно говоря, чтобы все превратилось в рутинную работу. С другой стороны, есть реалии жизни, есть обязательства перед выпускающей фирмой, перед фирмой, патронирующей группу. Они не то чтобы рулили ПИКНИКОМ, но между нами существуют цивилизованные формы взаимоотношений: фирмы обеспечивают определенный ряд работ, мы в свою очередь тоже. Есть гастрольный график, следуя которому мы едем в Челябинск не потому, что хочется (ничего не имею против этого города), а потому, что маршрут выстроен именно таким образом, когда перед Свердловском нужно отыграть в Челябинске. Есть концерты, которые отличаются от рутинных. Допустим, выступление в Новгороде не просто выступление в "матери городов русских", а съемки концертного фильма. По контракту новгородская телекомпания выставила шесть камер (три статичные и три подвижные), включили абсолютно дурацкий свет, который нужен телевизионщикам (к сожалению, зритель страдает в этом случае)...

Ш. — Как при медосмотре...

Г. — ...И идет прямая видеосъемка, "живая" аудиозапись. Лампочки дурацкие мелькают, но для видео все нормально, ляповато не будет. А на концерте это, конечно, противно. Именно эта запись, видимо, ляжет в основу фильма о туре.

— Группа успела подустать?

Г. — В прошлом туре я маршрут выстроил сгоряча, и ПИКНИК месяц не вылезал из поезда...

Ш. — И месяц отходил.

Г. — Чтобы исключить подобное в этом году, группа играет два–три концерта, после которых следуют две недели перерыва и мы возвращаемся в Питер.

Ш. — И психологически легче, и концерты играются свежее, и из жизни ты не выпадаешь.

Г. — В прошлом туре пришлось отменить четыре последних концерта, так как группа находилась на грани безумия, что называется. Не поехали в Тюмень, Казань, Йошкар–Олу и Киров, сил не было.

— Тур проходит без срывов?

Г. — Пока, тьфу–тьфу–тьфу, Бог миловал. Я тут с грустью прочитал в "Музыкалке" о КРЕМАТОРИИ, финансово пострадавшем в Минске, и мне хочется сказать этим людям, которые так безответственно подходят к организации концерта: не занимайтесь вы таким делом. Вы и себе создаете отвратительную репутацию и городу в целом. В нашем шоу–бизнесе (впрочем, которого, я считаю, у нас нет) круг общения не так велик, как кажется, о всех проколах все всё знают. С такими людьми вряд ли кто–то будет работать, они попадают в черный список, это однозначно.

— А забавное что–то было?

Г. — Чем дольше мы "турим", тем все забавнее становятся поездки в поездах (это одна из причин, почему мы стали делать перерывы между концертами). Все больше веселых казусов, которые веселыми становятся потом... С поезда пытаются высадить... И не потому, что мы такие жуткие алкоголики и дебоширы.

Ш. — Наверно, в поездах стало больше народного контроля. А тут — Сергей Иванович Воронин, наш клавишник, очень общительный человек...

Г. — В каждом поезде у нас находится человек пятнадцать–двадцать друзей (не знаю, откуда они берутся). Проводникам это не всегда нравится, и они вызывают наряд милиции.

Ш. — По пути в Ярославль три раза пытались ссадить с поезда...

Г. — В Уфе ПИКНИК встречали отряд милиции и устроитель концерта, который просто обалдел. "Группа–то дисциплинированная, — думает. — Что там у них в поезде произошло, если столько ментов нагнали?"... Пресса, кстати, часто выручает в таких ситуациях.

Ш. — Я все про Ярославль... Наряд милиции нам хороший попался, в таком праздничном настроении. Как раз газета "Вне закона" нам помогла.

Г. — Она представляет из себя такое рекламное и криминальное чтиво, а значит и милиции интересна. И только милиция попыталась высадить одного нашего музыканта, как кто–то из них обратил внимание на наше фото, напечатанное в ней. "Это вы, что ли?" — "Да" — "А вот этот — это вот этот?" — "Да" — "А почему он без очков?" — "Зачем ему в поезде очки?"... Сели с нами. Хорошо посидели, и все мирно рассосалось.

— Чем–нибудь еще из баек ПИКНИКА угостите?

Ш. — Есть несколько человек, которые усложняют ПИКНИКУ жизнь. У нас записан альбом "Вампирские песни", и они зацепились за это название и решили сделать интересные для них съемки, увезти нас на кладбище ночью. Мы им говорим, что это совершенно не наша эстетика, такая кладбищенская.

Г. — Тогда, говорят, в пещеры. В пригороде Питера находятся большие пещеры, на несколько километров тянутся.

Ш. — Хорошо, сейчас зима настала, все на лето перенесли...

— Эдмунд, позвольте несколько вопросов из ряда тех, что обычно задают музыкантам, но ответы на которые мне хотелось бы услышать в более подробном изложении. Иногда складывается такое впечатление, что группа или исполнитель, имея записанный на альбоме костяк из шести–семи песен, остальное место просто добивают вещами, которые никогда ни у кого не останутся в памяти...

Ш. — А я, допустим, не воспринимаю компиляции, и для меня ценен прежде всего именно альбом. Вот PINK FLOYD, "Dark Side Of The Moon". По песням оттуда сложно что–то навыбирать, он слушается как единое целое, он хит как альбом, в котором все на своем месте. Нельзя судить по какой–то выдернутой песне об ансамбле. У нас такой же подход. Архитектурный. Построено здание, и спрашивать, зачем в нем башенка, это неправильно. В здании есть комнаты, и выдергивать одну комнату из него — глупо. Башенка — это архитектурное дополнение, это фантазия автора... Есть песни, которые и не должны транслироваться по радио, исполняться на концертах, не предназначенные для видео. Они должны существовать только в контексте альбома. На каждой пластинке есть песни, которые создают сиюминутную атмосферу, так делается сознательно. Они представляют из себя цементирующее звено. Иногда это удачные вещи, иногда — нет, но без них не будет цельности.

Г. — Я по молодости лет тоже бывало спорил: есть же две замечательные песни, давай их вставим и будет полностью хитовый альбом. Он мне — нет, потом поймешь. Понял.

Ш. — А по поводу "добить альбом"... Сейчас мировая тенденция такая: песни удлиняют, что мне не нравится. И тем, кто удлиняет, я чувствую, это не нравится, но они являются заложниками большого формата CD. Скажем, ROLLING STONES. Для них оптимальный вариант песни это две–три, ну четыре минуты. Они же растягивают до шести, в результате дискомфортно себя чувствует и исполнитель, и слушатель. Наверняка. Мы на это не идем, у нас свой метод, как мне кажется, более органичный.

— Проблема восприятия публикой старых и новых песен для ПИКНИКА существует? Как у МАШИНЫ ВРЕМЕНИ или у АКВАРИУМА?

Ш. — Этот вопрос уместен для любого исполнителя, который какой–то долгий период существует во времени. Все очень индивидуально, все решают время и слушатель. Вот два судьи.

Г. — К вопросу о новых знакомствах. Общаясь с ними, выясняешь такую простую вещь, что наиболее активное время восприятия человеком информации (музыка, литература) располагается где–то в промежутке между тринадцатью–двадцатью годами. И он до усрачки будет спорить, что "Иероглиф" — лучшая песня группы, а я уверен, что это наиболее плохо записанный альбом. Другой человек будет утверждать, что альбом "Родом ниоткуда" и песня "Я невидим" — вершина творчества ПИКНИКА и все, что было до этого, — лажа, а все, что будет после него, — говно... Поколение, выросшее на МАШИНЕ ВРЕМЕНИ, а это, условно говоря, мы, не воспринимает ее новое творчество, все правильно. Я не знаю, что там сейчас слушают тинейджеры, но рок–н–ролл сегодня не занимает столько места в сердце слушателя, как раньше. Он стал очень утилитарным видом искусства для небольшой группы людей, то есть времяпрепровождение под рок–н–ролл сейчас не актуально. Актуальны рэйв, попса... Я как в свое время напоролся на DIRE STRAITS? В то время, когда у нас все в рок–клубе фузели, как усравшиеся, все применяли дисторшн, я один, как идиот, щипал чистый звук (Шклярский тогда был уже далеко, звездой). Мне говорили: "О, ты у нас Марк Нофлер!". Что за Нофлер? И нашел их первую пластинку, 78 года (она, по–моему, так и называлась — "Dire Straits"). И я до сих пор с пеной у рта буду доказывать, что это лучший альбом группы.

Ш. — Вопрос на самом деле сложный. Гоголь как раз, видимо, и сжег второй том "Мертвых душ", что не был в них уверен. Каждый автор решает для себя все сам. Он знает, что лучше, что хуже... Энергия не может быть бесконечной. Это выглядит так, как говорил Микеланджело, что если я проведу ночь с женщиной, то завтра буду хуже рисовать. Энергия концентрированна. И если сегодня заниматься телепередачей, то завтра ты уже не сможешь записать альбом так, как хотел. Естественно, все будут говорить, что это возможно. Но это невозможно!.. Какой для нас существует подход к музыке? Все знают, что есть художник Босх, но мало кто знает, как он выглядит. Зато все видели Дали. Но все знают, как выглядит мир, который рисовал Босх, то бишь есть имя и есть дело. И для ПИКНИКА главное, чтобы была узнаваема музыка, которая привлекала бы к себе внимание (в идеале) длительное время.

— Являясь культовой командой...

Ш. — Неизвестно, правда, что это такое...

— ...группа не работает на "культ". Гребенщиков взял, да и записался с THE BAND; слово Шевчука — больше, чем слово. Вам это не надо?

Ш. — Не имеет смысла. Любая придуманная поза мне, например, претит. Претит придуманный пафос. Когда берут интервью у МакКартни или Джаггера, они говорят обыкновенным человеческим языком. Когда же говорит наша свежеиспеченная "звезда", которая и называет себя "звездой", то это просто–напросто какой–то нечеловеческий лепет. Там, за рубежом, или работают по–другому, или им все сложнее давалось. Может, человек когда–то и был глуп, но вот он столкнулся с жизнью, развивался, у него появился нормальный слог, ведет он себя соответственно...

— И моде вы не следуете? Миксы, ремиксы там? Акустическая программа?

Ш. — Ничего похожего на что–то дискотечное мы делать не собираемся. Это никому не нужно. Насчет акустики мысли нас периодически посещают. К сожалению, они пока не реализованы. Хочется придумать что–нибудь со старинными инструментами, струнно–щипковыми...