Morrissey

“Бог запретил мне быть нормальным”

Кто–то может с уверенностью заявить, что Моррисси — неискренний, грубоватый, в конце концов нечестный тип, с которым вряд ли стоит ходить в разведку. Что ж, каждый имеет право быть неправым. Сам Моз (так очень часто называют Моррисси) много чего сказал за свою жизнь, чтобы кто–то действительно в это поверил. "Я не испытываю сострадания ни к кому", — сказал он. Хорошо. Что еще? "Я никого не люблю" — это тоже слова Моза. Отлично! "Я нервничаю, если мне приходится общаться с людьми." — Как тяжело, наверное, быть Моррисси! Но, тем не менее, он все–таки человеческое существо. "У вас нет никаких доказательств этого, — говорит он с улыбкой. — Артисты не настоящие люди. Я на 40 процентов из папье–маше... Конечно, я влюблялся в нормальных людей из плоти и крови, даже с глазами. Но я настолько поглощен своими фантазиями и всем, что связано с рок–н–роллом, что часто, когда я выхожу из кино, мне очень сложно установить связь с реальным миром. Всегда существует какое–то расстояние. Всегда мечта. И я сейчас нахожусь в этом мире. Я понимаю жизнь книг, фильмов и музыки".

Судя по количеству поклонников, Моррисси — не единственный человек на планете, живущий в мире фантазий. Далеко не единственный...

В 1997 году Моррисси порадовал своих фэнов двумя релизами. В августе вышел его новейший альбом "Maladjusted", а в сентябре — "The Best". Не слишком ли много Моза за один год? По–моему, в самый раз. О THE SMITHS (бывшей группе Моррисси, если кто не знает) "МГ" уже писала. Теперь пришла очередь, пожалуй, самого влиятельного человека в британской музыке 80–х, так сказать, крестного отца всех "независимых". Morrissey.

Приятели

Моррисси, настоящее имя которого Stephen Patrick Morrissey, рос одиноким ребенком, страдавшим от недостатка общения. Каждая песня, которую он написал с тех пор, это разговор. Разговор, которого у него никогда не было. К 22 годам он был странным, молчаливым парнем, переполненным амбиций и комплексов. Он по–прежнему жил со своей матерью, подрабатывал, где придется , и ненавидел все это. Он постоянно писал объявления в NME и рассылал демо–записи своих песен во все возможные записывающие компании, прилагая к ним вежливые письма, в которых объяснял, что если его голос звучит слишком мягко, то это только оттого, что его мать отдыхает в соседней комнате в то время, когда он записывается. Ответы всегда были отрицательными. Но случилось нечто, вернее, некто. На горизонте появился Джонни Марр.

Они познакомились на концерте Патти Смит в 1979 году, как утверждает Моррисси. Однако большинство музыкальных историков называют дату 1982 год. Итак, Джонни Марр — бесспорно, красивый, суперталантливый музыкант, общительный человек, окруженный множеством друзей. Рядом с ним постоянно была Энджи, его подружка, в которую он влюбился в 14 лет и на которой женился в 1986 году. Все любили Джонни, и Моррисси не стал исключением. Конечно же, он любил Марра "не физически", а как музыкального партнера и друга. Марр несомненно повлиял на Моза. Можно сказать, он его продвинул. Последнему стало ясно, что вместе они сделают нечто действительно стоящее. Моррисси считает, что эта встреча была предопределена: "Это был необъяснимый изгиб судьбы, изумительный круговорот событий". Они создали THE SMITHS. Это было совершенно равноправное сотрудничество. Марр сочинял музыку и играл на гитаре, а Моррисси писал тексты и пел. Остальных двух участников группы, по словам Моза, можно было заменить так же легко, как детали газонокосилки: "THE SMITHS — это был только наш успех, мой и Джонни. Абсолютно". О тех временах он вспоминает как о тихих летних денечках — никаких скандалов, никаких нервов, только веселье. "За все время мы ни разу не ссорились. Очень долгое время наши жизни были тесно сплетены, и это было необычно для поп–музыки 80–х, необычно для меня и для Джонни тоже", — говорит Моз. THE SMITHS действительно стали феноменом. Они были свежими и оригинальными. Они прочувствовали состояние отчужденности молодежи 80–х гораздо глубже хорошо продававшихся в то время U2 или DIRE STRAITS. Они не купились на звездный статус, как большинство поп–исполнителей. Если Моррисси говорил тогда, что он вечный холостяк, то можно было быть в этом уверенным на все сто, в отличие от Боя Джорджа. В конце концов, THE SMITHS, а не кто–то другой создали моду. Не просто имидж, а нечто более глобальное. Строчки типа "Я бы пошел на свидание, но мне совершенно нечего надеть" точно характеризовали состояние подростка, комплексующего и бунтующего, не имеющего своего голоса. На какое–то время THE SMITHS стали этим голосом.

Однако в 1987 году идиллия закончилась. Джонни Марр заявил о своем уходе из группы. Моррисси испытывал смешанные чувства и говорил разные вещи. "Я испытывал страшную боль тогда. Я не обижался на него, но был очень зол, потому что не понимал, что же такое могло появиться в его жизни, чтобы он решил отказаться ради этого от THE SMITHS. Я до сих пор не знаю этого", — вспоминает Моз. Если считать его аутсайдером, то, в принципе, все становится понятно. У Марра была жена. Он всегда хотел иметь семью. Теперь у него двое детей. Ему нужна была жизнь за пределами группы, и больше всего на свете он не хотел ограничивать себя чем–то одним. Проблема в том, что Моррисси было нужно совершенно противоположное. Для него не быть единым и наблюдать различные аспекты своего бытия значило не быть вовсе. "Я, на самом деле, не злюсь на людей, не оправдываюсь и не плачу", — говорит Моз. Так что же он сделал тогда? Он просто уволил всех, кто с ним работал. Большинство из них считало, что это конец его карьеры. Он вернулся к себе, ушел в себя — в обычное для него место пребывания, продолжая писать песни. О жизни, ее перипетиях и компромиссах. О крушениях и неудачах современного мира. Становясь еще больше Моррисси, чем сам Моррисси. "Я совершенно не представлял себя в качестве соло–исполнителя", — вспоминает Моз. Однако случилось так, что уже в феврале 1988 года вышел его первый сольный сингл, а через месяц и альбом.

Suedehead, или Котик — бархатный животик

Всю музыку для первого альбома Моррисси "Viva Hate" написал Stephen Street — продюсер записи, который также поучаствовал в ней в качестве басиста и гитариста. Моррисси пел практически о том же, что и в THE SMITHS. Однако в музыкальном отношении альбом был попсоват, хотя преданные фэны покупали его очень охотно. Моррисси явно недоставало таланта Джонни Марра. Следующий релиз "Bona Drug" состоял из предшествовавших ему синглов, B–сайдов и одной новой композиции. Как подметили критики, Моррисси запел обо всем, что он пытался осуждать во времена ранних THE SMITHS — секс, танцы, сигареты, политику. Конечно же, никакие студийные музыканты не могли воссоздать то магическое единство, которое представляли собой Моррисси и Марр. Однако "Bona Drug" дал путевку в жизнь большому количеству хороших синглов, пожалуй, самым известным из которых стала песня "The Last Of The Famous International Playboys". Толпы фэнов на концертах Моза доказывали, что он все еще в форме. Очень успешным был его тур после выхода альбома "Kill Uncle". Моррисси вроде бы нашел нужных себе музыкантов: Alan Whyte (гитара), Boz Boorer (гитара), Gary Day (бас) и Spencer Cobrin (ударные). Тексты Моза становились все лучше. NME подметил: "На "Kill Uncle" половина песен была уже не только о самом Моррисси, но и ком–то другом". Дальше был "Your Arsenal", который многие музыкальные издания признали одним из лучших альбомов 1992 года и который был номинирован на "Грэмми", хотя награду не получил. Несмотря на успех предыдущих работ Моза, они все–таки однозначно признавались хуже альбомов THE SMITHS. "Your Arsenal" перевернул эти представления.

Дальше творчество Моррисси становилось все более органичным, он явно обретал себя. Многочисленные гастроли и интересные видео снискали ему популярность во всем мире. Моррисси стал очень любим в Америке, где британская музыка, в общем, не пользовалась большим успехом. Альбом 1994 года "Vauxhall And I" стал самой "смитсовской" записью Моррисси. Критики были в восторге, да и сам Моз остался доволен: "Это лучшее, что я когда–либо сделал".

Наступили времена брит–попа. Появились OASIS и BLUR, которые явно не были неудачниками, и также появились RADIOHEAD и GENE, которые безо всяких сомнений претендовали на роль заместителей "амбициозных аутсайдеров" THE SMITHS. Особенно GENE, вокалист которых Martin Rossiter, похоже, очень часто задумывается о том, каково это — быть Моррисси, но, конечно же, не чаще самого Моза. Однако GENE остается замечательной молодой группой, несмотря на всю свою неприкрытую похожесть на THE SMITHS. Причем самому Мозу, похоже, плевать, он понимает, что такое быть молодым: "Прелесть семнадцати лет в счастливом неверии в то, что время летит и скоро тебе будет 38. Я никогда не ожидал, что буду таким старым, но это очень удобно... в определенном смысле... Я чувствую себя староватым для брит–попа. Может быть, из–за того, что я просто не люблю его...". Хотя о Мартине он высказывается неплохо: "Я думаю, он умеет петь. Это может показаться довольно просто, однако большинство людей в поп–музыке просто не умеют этого делать. Но он (Мартин) на самом деле поет и поэтому заслуживает гораздо большего внимания, чем многие другие".

Себя Моз, естественно, считает клевым вокалистом и новый альбом "Maladjusted" признает вершиной своего творчества: "Процесс создания альбома был очень, очень спонтанным. И что всегда было для меня наиболее важно в песнях, это вокальные мелодии. Даже важнее, чем содержание текстов. Это обеспечивает песням долгую жизнь. Хорошо это или плохо, но то, что я делаю, отличается от всего, что происходит в Англии. Это необычно — иметь возможность сказать такое в 90–х, когда большинство музыкантов звучат совершенно одинаково. Вы можете повстречаться с кем–то, и они будут говорить на превосходном английском. Однако, как только они оказываются перед микрофоном, сразу начинают гнусавить своим акцентом с восточного побережья. Они не могут просто петь так, как они говорят. Я же всегда пою и говорю совершенно одинаково".

"Maladjusted", как и все предыдущие работы Моррисси, полон иронии и самоиронии (например, песня "Satan Rejected My Soul"). Имеются также сексуальные намеки ("Wide To Receive"), изящные каламбуры ("Roy’s Keen"), наивно эротические гимны преступлению и насилию ("Ambitious Outsiders") и еще много–много Моррисси, такого, каким его все знают. "Я считаю, что это лучший мой альбом. Однако люди все равно спрашивают: "А как же THE SMITHS?" Для меня это слишком утомительно и скучно. Конечно, я ничего не имею против THE SMITHS, но я прожил без них уже 10 лет... Наши песни превосходны. Знаете, иногда, когда я выезжаю за покупками, ловлю себя на том, что напеваю "Death Of A Disco Dancer" (песня из альбома THE SMITHS "Strangeways, Here We Come" 1987 года, — K.S.)... Я не хочу петь эти песни. Но также я не хочу говорить что–то вроде: "Я не пою эти ужасные песни, принадлежащие THE SMITHS", потому что чувствую, что они все еще являются частью меня. Но мне больше нравится исполнять композиции, которые я записываю в данный момент, потому что считаю их превосходными. Если я повстречаю сегодня незнакомого человека и захочу, чтобы он ознакомился с моими лучшими произведениями, то я с радостью проиграю ему "Vauxhall And I" и "Maladjusted" или "Your Arsenal". Я не буду играть "Meat Is Murder" (альбом THE SMITHS 1985 года), и это действительно правда", — говорит Моз.

Ха! Сколько лет можно иронизировать перед всеми над собственными закоренелыми амбициями, не избавляясь от них и, собственно, наслаждаясь полным отсутствием нормальной радости в жизни? Пару лет назад Моз влюбился. Представляете? И он не отрицает, что это было здорово. Однако все закончилось. Его просто престали любить. Интересно, а что произошло бы, если бы все было хорошо? Мы бы остались без замечательных песен. Хотя многие критики уверены, что Моррисси остается превосходным артистом, который, однако, уже никогда не создаст ничего великого. Кому какое дело? Существует множество людей различного возраста по всему миру, которые с готовностью заявят, что Моз их кумир. Он продолжает творить. Живет один, хотя иногда встречается с друзьями, которых у него совсем немного, ездит на машине в кондитерскую и иногда (очень иногда) общается по телефону с Джонни Марром, хотя практически ничего не знает о том, чем тот занимается. Интересно, о чем они тогда говорят? "Я не такой, как все. Бог запретил мне быть нормальным", — говорит Моз. И, по–моему, никто в этом не сомневается. Но, несмотря на это, очень многие обожают его песни.