ULIS

очарованный странник спешит навстречу мечте

УЛIС. Как много в этом слове слилось для сердца отечественного меломана! Группа, по праву вписавшая свое имя в анналы белорусского рок–н–ролла, сейчас появляется на концертах довольно редко. А жаль, потому что музыкантов такого класса и такого уровня самоотдачи у нас действительно немного.

Ныне в группе, помимо ее бессменного (почти Кащея Бессмертного) гитариста и вокалиста Славы Кореня, играют еще трое: Егор Марачук (гитара), Алексей Павлович (бас), Александр "Ганс" Быков (ударные).

Моя беседа со Славой происходила в клубе "Луч" после выступления группы. Людей, пришедших послушать УЛIС, было не так много, как хотелось бы. Но ничего. Нас мало, но мы в тельняшках!

— Давай для начала пробежимся по наиболее ярким вехам в истории группы.

— В принципе, обо всем этом уже много раз говорилось, но, наверное, будет нелишне повторить. Группа создалась в 1989 году, затем существенно переродилась в 1994–м. Мы принимали участие в многочисленных фестивалях, среди которых "Rock–summer" в Таллине, фестивали в Москве, Черновцах, Польше, ежегодно играем на "Басовiшчы", также принимали участие в знаменитом "Сопоте". Кроме того, старый состав ездил один раз в Лондон, где мы дали шесть концертов в пабах и в клубах. С новым составом съездили только в Польшу, а так особо никуда не выбирались. Сейчас такая ситуация, что белорусскоязычныя рок–музыка не слишком в чести. Раньше все было на подъеме, было легче работать. Теперь же ни телевидение, ни радио, да и пресса не особо жалует группы, исполняющие песни на белорусском языке.

— Рок сегодня — что это вообще такое и как можно его оценивать?

— На этот вопрос у меня есть свое устоявшееся мнение. Для меня лично рок —– образ жизни, мировоззрение, способ самовыражения. Это попытка каким–то образом донести до хотя бы нескольких человек то, о чем мы думаем, что переживаем, чем живем.

— Количество поклонников группы уменьшилось за последнее время или осталось прежним?

— Я точно не могу сказать в отношении поклонников, но количество концертов уменьшилось довольно заметно. Однако в тех местах, где мы появляемся снова, в Гродно, Витебске, на концертах возникают все новые и новые лица. Просто люди давно не слышали группу УЛIС. Мы как бы рождаемся заново. У нас пока нет постоянного помещения для репетиций, приходится проситься на "точки" к более молодым ребятам.

— Хочется выступать почаще?

— Конечно, это же наша работа. Для того мы и играем, чтобы почаще выступать с концертами. Но проблема в том, что в нашей республике нет шоу–бизнеса как такового, и мне не известно, появится ли он когда–нибудь. Тем не менее мы постоянно предпринимаем какие–то попытки, стараемся что–то делать и не сидеть сложа руки.

— А не возникало ли чувство усталости от занятий музыкой?

— Усталость вообще–то может возникнуть от всего. Устает и рабочий на заводе, и ученый от решения своих задач. Может, только президент не устает, я не знаю. Хотя должен сказать, что рок–музыканты тоже особой усталости не чувствуют. В одной песне из нашей новой программы есть такие слова: "Хто не марыу, той не жыу. Хто не крочыць, той не прыйдзе нiкуды". Если ты ничего не делаешь, ты ничего и не добьешься. Есть мечта — значит, надо к ней стремиться. Если не мечтать, ничего не получится. УЛIС пытается держаться на плаву и плыть навстречу своей мечте. Может, когда–нибудь на этом пути забрезжит свет. Но пока что его не видно.

— В плане стилистики ваше творчество несколько "потяжелело". С чем это было связано?

— Дело в том, что еще со старым составом мы сделали три программы — "Чужанiца", "Краiна доугай белай хмары", "Танцы на даху", и все они были довольно различны по стилистике. Музыканты должны работать искренне, поэтому музыка всегда зависит от внутреннего состояния. Сейчас мы ощущаем в душе некую тяжесть, поэтому и музыка получается соответствующая. Будет солнце светить чаще, жизнь становиться лучше, наверняка и музыка изменится. Это образ жизни, образ мышления. Просто нам сейчас тяжело.

— Я слышала, что ты занимался вокалом. Это связано с желанием поднять планку профессионализма группы?

— Это связано с желанием не падать. Потому что, когда вокалист уходит, публика всегда год или два привыкает к следующему. И группа от этого очень сильно проигрывает. Мне пришлось немного переквалифицироваться — начать писать тексты и петь. И я лично никуда уходить не собираюсь. У кого я брал уроки вокала? Сам у себя (смеется, — прим. авт.). Примечательно, что наш первый вокалист Андрей Патрей пению и артикуляции учился у меня. Теперь я сам решил у себя поучиться.

— Как сложилась судьба прежних участников группы?

— Андрей сидит на студии в филармонии и пытается что–то делать, я точно не знаю. Феликс, писавший для УЛIСА тексты, уже больше года живет в Канаде. Сергей Кравченко, игравший ранее на гитаре, торгует музыкальными инструментами в магазине. То есть почти все ушли из рок–музыки. А мне менять что–то уже поздно. Я один раз пробовал поменять занятие — устроился работать инженером, наладчиком вычислительной техники, у меня была самая высокая категория и большой по тем временам оклад в размере 220 рублей плюс "прогрессивка". Но я ушел оттуда и стал просто музыкантом. Теперь уже назад отступать некуда.

— Что должно присутствовать в характере человека для того, чтобы просто–напросто удержаться в музыке, не променять ее на более прибыльные занятия?

— Наверное, у меня уже такой возраст, когда думаешь в первую очередь о душе, а не о материальном благополучии. Деньги — это грязь. Они не должны быть самоцелью, они хороши только для достижения цели. Нужно постоянно изобретать для себя какие–то интересы — научиться чему–то новому, что–то узнать, повысить уровень игры и так далее. Постоянно нужно себя заинтересовывать в чем–то. Пока не найдется тот, кто сможет заинтересовать тебя.

— Улисс — это ведь, вообще–то, образ собирательный. Это вечный странник, мятежная душа, стремящаяся к изменению окружающего мира...

— Я считаю, что человек с рождения и до смерти должен меняться, он не может быть одинаковым, потому что жизнь — очень большой учебник, по которому человек идет и который учит его воспринимать мир. И Улисс, этот мифологический образ, — он постоянно путешествует. Каждый человек должен путешествовать или физически, или в собственных мыслях. А в мыслях мы можем путешествовать где угодно — хоть на Луне, хоть на Марсе, хоть в другой вселенной. Именно отсюда возникают образы, которые мы можем переложить на гитару, на барабаны, на голос, на тексты и так далее. Так или иначе это путешествие. Любой художник — это путешественник, жаждущий перемен и чего–то нового. Тот же самый Сальвадор Дали... Откуда взялись все те образы, которые он перенес на свои полотна? Опять же таки — из путешествий его мыслей.

— В джойсовском "Улиссе" есть такая фраза: "мы все будем пить зеленый яд, и дьявол допьет остатки за нами". Как у вас обстоят дела по части употребления всяческих напитков? Должен ли музыкант выходить на сцену трезвым или же допускается принятие на душу определенного количества алкоголя?

— Я считаю, что вообще трезвый образ жизни — это очень здорово. На сцену выходить пьяным совершенно недопустимо. Даже при очень хороших условиях на сцене, когда все друг друга слышат и ты сам себя слышишь, все равно выпивший человек не может нормально играть и нормально отдавать свою энергию. На концерте обязательно надо быть с трезвой головой. А еще творческий человек должен уметь сближаться с космосом, с Богом путем собственной душевной нирваны, а не при помощи каких–то других транквилизаторов — наркотиков, выпивки и тому подобного. Это очень быстрый и легкий, но одновременно и очень погибельный путь.

— На каких площадках хотелось бы выступить?

— Я выступал на многих площадках, еще со старым составом мы играли вместе с такими известными группами, как JETHRO TULL, KAOMA и другие. Лично мною пройдены самые различные сцены. Хотелось бы съездить еще в Германию, в Англию, в Польшу — да куда угодно. Площадка — это, по сути, не важно, а важно общение со зрителями, которых нам в последнее время не хватает. Наверное, и многим другим группам этого не хватает. Нет шоу–бизнеса, нет нормальной рекламы, нет раскрутки, а как следствие нет и достаточного количества зрителей, которые бы ходили на концерты. Публика просто не знает о существовании многих музыкальных коллективов.

— Есть три таких ключевых понятия, как вера, надежда, любовь. Что все они значат лично для тебя?

— Это вообще мое кредо — вера, надежда, любовь. Любить мы обязаны. Мы должны понять, что должны любить, потому что если ты любишь, то любят и тебя и наоборот. Это еще из Евангелия идет, но каждый должен прочувствовать это внутри себя сам. Надо относиться к другим людям так, как ты хочешь, чтобы к тебе относились. Без надежды совершенно невозможно жить. Если нет надежды, то хоть в петлю лезь. Надежда всегда умирает после нас. Даже если мы не дойдем до чего–то, до большой сцены, к примеру, так или иначе ты должен надеяться на лучшее. Вера — очень обширное понятие. Верить надо в Бога, во вселенную, в себя, в людей — во что–нибудь, одним словом. Вера, надежда, любовь — три кита, на которых все держится.

— Вот на этой оптимистической ноте мы, пожалуй, и остановимся.

— Да, хотя я вообще могу говорить долго...

И впрямь Слава — исключительно приятный собеседник. Но разговоры — это одно, а лучше, видимо, все–таки приходить на концерты и слушать музыку, потому как о музыкантах лучше всего говорит их творчество.