Stunnin’ Jivesweets

Джазовый гопак

итерская группа STUNNIN’ JIVESWEETS, хотя и происходитиз рок–н–ролльной среды, хотя и имеет в основе музыки танцевальный джаз,не относится тем не менее ни к той, ни к другой среде, держась, таким образом,вне толпы. Значит — выделяется.
Ансамбль не очень востребован на Родине: музыка слишкомсложная для одной части аудитории и недостаточно скучная и высокоинтеллектуальнаядля другой. Их концерт, разумеется, надо видеть: несмотря на то, что большинствомузыкантов параллельно играют ска–кор в группе SPITFIRE, то есть являютсячастью панк–культуры, у STUNNIN’ JIVESWEETS царит стилизованная под американскиекабаки времен послевоенной эйфории атмосфера. По словам барабанщика группыДениса Купцова, "это элементы шоу. Да и потом джайв — такая музыка,которая обязывает быть в костюме. Это весело". Кстати, есть смыслперечислить участников: Дан Гуценко (вокал), Андрей "Дед" Кураев(контрабас), Григорий Зонтов (саксофон), Алексей Пушкарев (труба), Денис"Кощей" Купцов (барабаны), Константин Лимонов (гитара).

О конкурентоспособности группы свидетельствует тот факт,что SJ часто гастролируют за границей; их дебютный альбом "Get YourKix With These Six" был записан летом 1996 года не где–то, а в Берлине.Ситуацию описывает контрабасист Андрей Кураев: "Был небольшой сейшн,и в течение пары дней был записан альбом. То, что мы играем на данный момент,— это те же песни плюс еще несколько новых. Но есть некие не зависящиеот нас обстоятельства, которые мы не можем решить. Маттиас "Матцге"Бреккель (продюсер) и их компания (Vielklang) не занимаются такой музыкой.Он нас записал, потому что была у него возможность, к тому же мы те желюди, что и SPITFIRE. Сделал такое классное дело. А выпустить — это мыдолжны сами суетиться".

Все музыканты группы — талантливые и яркие личности. Однакоосновной разговор — с лидером ансамбля Даном Гуценко, известным также какДаниил Шувалов.

— Ты мог бы описать историю группы подробней, чем онаизложена в сочиненном тобою пресс–релизе?

— Я могу описать настолько подробно, что даже станет скучно.Образовано это хозяйство 12 апреля 1991 года. Я написал первую песню, принесна репетицию, и мы попытались ее сыграть. Все выглядело следующим образом:была компания достаточно известных в городе тедди–бойз — я и мой приятельВиталик. Была у нас такая бредовая идея — знакомиться с какими–то людьми,которые могут играть рокабилли. Уже было известно, что я буду делать радиопрограмму"Старый Чемодан". Она пошла впервые в эфир в конце 1991 года.В то время была группа КАНИКУЛЫ ЛЮБВИ, которая исполняла в ДК Ленсоветатвисты на русском языке. Мой приятель Феликс нас каким–то образом познакомил,и мы поехали домой к Денису "Дэну", который стал первым гитаристомв STUNNIN’ JIVESWEETS. У меня была первоначально идея заниматься ими, писатьим песни, помочь записаться, раскрутить их на радио и так далее, посколькуу них был певец Коля. В процессе игры — конечно, играть никто толком неумел — выяснилось, что Коля и петь–то не особо горазд, к тому же английскогоне знает наглухо, а это было достаточно ярко выраженной целью, потому чтопеть на русском — "это несерьезно". Потихонечку я стал попеватьс ними на репетициях, поскольку пел раньше и прочее.

Первоначальный состав выглядел так: я — вокал, барабаны,Андрей Кураев — контрабас, Денис "Дэн" — гитара, Илья Печенкин— еще одна гитара. Потом появился саксофонист Саша Свистунов. Для нас вто время вообще brass был экзотикой. В эфире "Старого Чемодана"я сказал, что ищу трубача, и появился Сережа Ефремов, человек с одним изсамых сильных аппаратов, которые я когда–либо слышал. Он играл в Мюзик–холле,потом в CROOKED WHEELS, сейчас живет в Бахрейне, играет джаз и неплохозарабатывает. Дальше мы взяли Гришу Зонтова, который расстался тогда сгруппой FILIBUSTERS. Таким образом, у нас были два саксофона и труба.

В этом составе мы просуществовали какое–то время. Потомпришел из армии Рустам и стал играть с нами на барабанах. Мы начали устраиватьночные сейшны звукозаписи на радио "Балтика"... И вот мы существовали,существовали, существовали... На одном из концертов (была такая вечеринка"Оранжевая мама") мы играли с МОЛОДЫМИ ГОЛОСАМИ и ДУБАМИ–КОЛДУНАМИ;так получилось, что там мы встретили трубача Лешу Пушкарева, он играл сМОЛОДЫМИ ГОЛОСАМИ. Я пошел в училище им. Мусоргского, узнав, что он учитсятам, и прямо на него в фойе нарвался и с ходу предложил с нами играть.Рустам тем временем стал играть с другой группой, и мы с ним расстались.До этого репетиция перед очень важным концертом была сорвана из–за отсутствияДениса "Дэна", и я попросил Лимонова и Кощея помочь. Месяца черездва нашей игры Илья Печенкин, очень милый человек, один из моих лучшихдрузей, сам попросил разрешения уйти. Потом Кощей, чтобы сыграть песнюPOGUES "Fiesta" со своей группой SPITFIRE, которая тогда игралаpsychobilly (это были он, Лимонов и Игорь "Попугай"), попросилразрешения использовать мою духовую секцию. До сих пор использует. Вотс тех пор эта вся катавасия и существует. Что–то мы записываем, пытаемсяиграть. Это вкратце история ансамбля.

— Как ты относишься к старым песням, которые поешь, инасколько отличаются от них твои собственные произведения?

— Хотелось бы верить, что произведения отличаются ровнонастолько, насколько произведения дилетанта отличаются от гениальных произведений.Где–то году в 1993–м я решил больше заниматься каверами, потому что в томконтексте очень трудно сочинить что–нибудь новое и сделать его лучше, чемэто сделал Луи Джордан.

— Ты перечислял несколько возможных определений для STUNNIN’JIVESWEETS. Не мог бы ты их сейчас повторить?

— Приблизительный свинг, буги–вуги, свистопляски, оптимальныйаудиоряд для прослушивания в коридорах психлечебниц для того, чтобы вялотекущихбольных трансформировать в буйно помешанных, некислый джаз... Была отличнаяфраза Кураева: "А зачем нам этот твой джаз?" в 1991 году, когдая говорил, что джайв — это очень здорово, что этого никто не делал, чтоэто наше собственное звучание. Они, конечно, хотели играть рокабилли. Ядумаю, что ребята сейчас, как и я, относятся к группе как к разновидностиспорта, потому что за все эти годы успели развить свое музыкальное мировоззрение,музыкальную культуру, и, может, это было самой лучшей целью, которую можнодостичь.

— Если переводить некоторые другие моменты из того разговорана более литературный язык, то речь шла о том, что группа не является традиционнымджазовым оркестром и не имеет отношения к джазовой сцене.

— Я вынужден процитировать замечательную фразу одногоиз продюсеров, который с нами работал на Западе. Он сказал мне следующее:"Дан, мне все очень нравится, но вы слишком джазовые для рок–н–ролльнойсцены и слишком рок–н–ролльные для джазовой". Как это было околорок–н–ролльнымджазовым гопаком, так и осталось. Есть замечательная генерация новых джазовыхмузыкантов, ребята из JFC JAZZ CLUB, которые играют эйсид–джаз, фри, кул,бибоп, хардбоп, но есть и застаревшая сцена советских времен, и неудивительно,что масса музыкантов не хочет себя с ней отождествлять. Равно как я нехочу себя относить к русскому рок–н–роллу, к этим хиппи–вариациям на русскойпочве. Как написал Матцге в пресс–релизе к "Vielklang"–компиляции,STUNNIN’ JIVESWEETS — это джаз с панковским напором". Об энергии судитьслушателям. Мне часто говорят: "Дан, почему вы так редко играете?"Во–первых, есть группа SPITFIRE; во–вторых, есть русская поговорка "Задвумя зайцами погонишься..."; в–третьих, есть определенные данности,как то: финансовая подоплека российского музицирования и то, что мало клубов,где это может прозвучать адекватно. А, в принципе, я больше всего люблюиграть в акустике. Не в каждом клубе в акустике сыграешь так, чтобы подэто никто не насвистывал, не притопывал и не разбивал пивные бутылки илинаоборот — не ел бы свой ужин, совершенно не обращая на тебя внимания.Только на Западе я чувствовал подобного рода энергетику, 100%–но адекватнуютому, что мы делаем на сцене, отдачу, не потому, что мы безродные космополитыи Родину не любим, а потому, что люди платят вниманием, уважением, понимаядаже не то, что ты хорошо делаешь свое дело, а то, что ты хочешь его делатьхорошо. Когда мы приезжаем за границу, выступления случаются часто. Рекордгруппы — пять концертов в день, в Германии в 1995 году. Музыканты, пьющиепиво внутри автобуса "Фольксваген", мечущегося в амплитуде 600километров между Берлином, Ганновером, Дессау и еще чем–то. В клубах, потомна открытой сцене на каком–то джазовом фестивале, потом в каком–то пабе.

— Максимальные аудитории, которые такая музыка собираетв России, чем–то отличаются от ситуации на Западе?

— Хотелось бы, чтоб не отличались. Мне кажется, что максимальнаяаудитория для этой музыки — 30 человек в каком–нибудь уютном классном маленькомклубе, чтобы эти 30 человек знали, на что пришли и что они станут делать.

— Хорошо. Примерно все.

А теперь приписка: у Шувалова, то есть Гуценко, во–первых,ярко выраженная в двух фамилиях шизофрения; во–вторых, ярко выраженныйцинизм по поводу журналистики вообще и всех в частности; в–третьих, поповоду себя. Поэтому все сказанное выше следует воспринимать только в порядкепсихиатрического бреда; честно говоря, диагноз может поставить любой психиатр:мания величия на почве чесотки.