Cohen, Leonard Боящийся быть бессердечным
Леонард Коэн — загадочная и оригинальная личность,оказавшая огромное влияние на современную музыку. Он прославился как автори исполнитель своих песен, но, наверное, вам будет интересно узнать, чтокроме этого Коэн — блестящий поэт и писатель, увлеченный дзен–буддизмом.
Родился же этот, пожалуй, один из наиболее известных канадскихмузыкантов в 1934 году в Монреале. Выходец из преуспевающей еврейской семьи,Коэн провел свое детство в этой "далекой северной стране", научившисьв нежном отрочестве играть на гитаре (ему было тогда 14 лет). Через годон увлекся кантри–музыкой и стал играть в команде "The Buckskin Cowboys".Толчком в карьере Коэна стало произведшее очень сильное впечатление шоучернокожего блюзового исполнителя Джоша Уайта (Josh White), которое юношаувидел в 1949 году в китайском ресторанчике Руби Фуз (Ruby Foo’s) в Монреале.Позднее, когда в 50–х годах Коэн учился в Университете МакГилла (McGillUniversity) в Монреале, он выступил с чтением своих стихов под аккомпанементджаза в ночном клубе. Вскоре Коэн был принят в маленьком, но очень самоуверенномобществе "Новой поэзии". "Каждый раз, когда мы собирались,— вспоминал Коэн, — мы ощущали, что это — веха в истории мышления. У насбыло весьма экзальтированное представление об окружающим мире. Но и юмористическоетоже. Это было отличное время. Оно не приносило нам боль. Там было многодружеских отношений и выпивки".
К этому надо добавить, что круг писателей, пишущих, каки Коэн, на английском, в Монреале — этом франкоговорящем городе — оченьузок. Тогда это занятие было весьма непрестижным, не говоря уже о том,чтобы получить какие–то награды. И, наверное, что для молодого человекаочень важно, если ни самое главное, их литературные пристрастия почти неинтересовали девушек. "Но некоторые из нас были полны энтузиазма иготовы писать друг для друга или любой девушки, которая пожелает нас послушать."
Женщины и оказались тем творческим стимулом, что поддерживалтворческие порывы Коэна в течение последующих 40 лет и привел к публикациидвух его собственных поэтических сборников "Сравним мифологии"("Let Us Compare Mythologies" — 1956 год) и "Земная коробкас пряностями" ("The Spice–Box of Earth" — 1961 год). Нодаже если его стих и соблазнял некую студентку, доходы Коэна от литературнойдеятельности оставались весьма незначительными. Если и был какой–то источникприбыли, решил Коэн, то это — романы. К 1966 году он написал их два.
"Любимая игра" ("The Favourite Game"),по словам Коэна, — это первый роман о мрачной жизни молодого человека.Во втором романе "Прекрасные проигравшие" ("Beautiful Losers")эта тема развивается дальше. Обе книги имели прекрасные отзывы критиков.Но продано было лишь 3000 экземпляров. "Вот тогда–то я и понял, чтонадо лучше изучить ситуацию. Проделав такой анализ, я понял, что, вероятно,не проживу, будучи писателем–романистом. И если вспомнить, с 15–16 летя качусь по наклонной. Тогда был пик моего творчества! Я смотрю на этистихи, которые писал тогда, и чувствую, что был бы счастлив написать такоесейчас. Эти стихи были прекрасны. В 15 лет я был великим человеком. Я незнаю, насколько это было искренно, но это во всяком случае было очень проникновенно.Я читаю эту лирику сейчас, и ее образы так хороши, что это лучшее из того,что я имею. Мы забыли, какими были в 15 лет. Есть мудрость 15–летнего,точно так же, как есть и мудрость 60–летнего. Я не могу выделить последнюю,но она явно где–то присутствует".
Но вернемся к музыке Коэна. Дело в том, что он никогдане приспосабливал поэзию к музыке. Для Коэна между стихами и песней существуетогромная дистанция. Когда он играл в группе "Buckskin Cowboys",это была обычная по тем временам команда — три парня (гармошка, соло–гитараи бас), выступавшие на танцах в школах и небольших залах. Переход от участияв группе, игравшей фоновую музыку, к первому сольному альбому получилсяу Коэна весьма резким. Этот альбом назывался просто и незатейливо — "ПесниЛеонарда Коэна" ("The Songs of Leonard Cohen"). Песни жеКоэна были настолько мрачны , что, вероятно, заставляли многих людей чувствоватьсебя так, как если бы у них только что умерла любимая собака. Кроме всегопрочего, в песнях Коэна отчетливо прослеживалась его страсть с самокопанию."Да, как ни странно, не было никакого перехода. Для меня это былоестественное движение. Я думаю, для того чтобы сделать первую запись, потребовалосьнемало смелости. Но, как говорит один мой друг: "Качества, необходимыепоэту, — это высокомерие и неопытность". У меня имелись такого родакачества, и я подошел к такому моменту, когда надо было пробиваться к хорошемузаработку".
Выпущенный в 1967 году альбом "The Songs of LeonardCohen" совершенно не соответствовал музыкальной моде того времени.В то время, как другие музыканты экспериментировали в студиях со сложнойаппаратурой, добиваясь психоделических звуковых эффектов, Коэн печальнонаигрывал на гитаре с нейлоновыми струнами, мрачно бормоча что–то о тюремномзаключении, вине, предательстве, скальпелях и пытках. "Нет, это былане рок–музыка или музыка с лирическим протестом, — признавал впоследствииКоэн, — это был индивидуальный звук. Он не был сознательным. У меня небыло, да и сейчас нет какой–либо стратегии. Мне это не казалось карьерой.У меня было наивное представление о том, что если я буду продолжать делатьто, что делал, то мир будет ценить это соответствующим образом и заплатитмне по заслугам. Так я видел положение вещей".
Коэн был далек от психоделики. В те годы он жил на греческомострове Гидра (Hydra). Причем, по признанию Коэна, там он мог жить на 1100долларов в год, ни в чем себе не отказывая. В Канаду же Коэн возвращался,чтобы той или иной работой заработать тысячу баксов, и потом отправлялсяобратно на Гидру — писать, плавать и ходить на яхте. Там он всего за полторытысячи долларов купил себе дом, который имеется у него и по сей день. "Всеэто выглядит очень идиллически, но я был наивен и, так как никогда не делалкарьеру, то есть того, что Джони Митчел (Joni Mitchel) позже назвал "фабрикойзвезд", был выбит из колеи, когда наступили 70–е годы, и все сталожестким и материалистическим. Мои записи перестали продаваться, их пересталикрутить в Америке, и к тому времени, как настали 80–е, я был на грани краха".
Но вернемся ненадолго назад. Было продано огромное количествокопий альбома "The Songs of Leonard Cohen" — более 10 миллионов.Тогда же и случилась та грустная история с его знаменитой песней "Сюзанна",что была написана Коэном под впечатлением от танцовщицы Сюзанны Вердаль(Suzane Verdal), которую Коэн увидел на сцене клуба "Le Vieux Moulin"в начале 60–х годов. Эту песню у него попросту украли, уговорив Коэна продатьее практически за бесценок. Так он потерял "Suzanne", а кроменее еще "Песню незнакомца" ("The Stranger Song") и"Шутку с переодеванием" ("Dress Rehearsal Rag"). Назадих смог выкупить лишь в конце 80–х, потеряв при этом много денег.
Угаснув в 70–х, его популярность возродилась в середине80–х с появлением альбома "Разные положения" ("Various Positions"),окончательно укрепившись в 1988 году с выходом "Я — твой мужчина"("I’m Your Man"). "Я и правда не знаю, кому обязан своим"воскрешением". Может, мои песни оценило новое поколение. У менявсегда было чувство, что эти песни еще не умерли. Я люблю говорить, чтомои песни звучат так долго, как пригоден "Вольво", — около 30лет". Кстати, изображение банана на обложке альбома "I’m YourMan" лишено какого–либо скрытого смысла, часто приписываемого емукритиками (вот фрейдисты проклятые). Это всего лишь случайная фотография,сделанная во время ланча.
Из 70–х наиболее интересным был для Коэна 77 год, именнов этом году он вместе с Филом Спектором выпустил альбом "Смерть дамскогоугодника" ("Death Of A Ladies’ Man"). Их сотрудничествобыло таким же странным, как и музыка этого диска. "Мне слишком стыднорассказывать всю правду о том, что там происходило, — вспоминал впоследствииКоэн. — Там вокруг нас было много оружия. У Фила были телохранители, ион любил оружие. Я тоже люблю оружие, но у меня почему–то не было вооруженныхохранников. Постарайтесь понять, там было много вина и оружия вокруг. Людибуквально катались на патронах, пистолеты были в гамбургерах, повсюду былооружие. Это было небезопасно. Время было такое, и еще это было связанос наркотиками. Но я люблю Фила, и инстинкт его не подвел. Я бы сделал сним альбом снова".
Сам Коэн обычно тоже не оставался в стороне от происходящего.Он попробовал большинство известных наркотиков. Но Коэн не любит вспоминатьоб этом, высказываясь лишь о том, что никогда не увлекался кокаином из–затого, что ему не нравилось втягивать наркотик носом. "Я знал ту сторонужизни. Смешно, как люди это принимают. Как я вижу, это похоже на выпивку.Иногда, когда выпьешь, это вводит в депрессию. А в другой раз — сильноразвеселишься. Я думаю, что у многих людей подобная реакция и на мою работу".
По мнению Коэна, многие люди совершенно не понимают юмораего песен. Его часто называли романтиком. В понимании же Коэна романтик— это человек, которому просто дороги иллюзии, и в его песнях они встречаютсявесьма редко и разрозненно. Да и, по крайней мере, не так уж и плохо, еслитебя считают романтиком. Коэн никогда не изображал из себя поэта–небожителя,он обычный земной человек. Для него поэзия подобна копанию в золе того,что уже сгорело. Это скорее рассказ о последствиях, чем опыт сам по себе.Ему всегда было нелегко писать. "Это — ужасная работа. Я очень дисциплинирован,то есть я в любой момент могу заставить себя взяться за работу, но мнеочень трудно подбирать в стихах слова. Это трудно для сердца, трудно дляголовы, и это сводит с ума. Ты просто ползаешь по ковру в нижнем белье,подбирая рифму к слову "апельсин", пока ни подберешь... Это кошмарная,жестокая работа. Но я не жалуюсь".
Часто Коэн терпеть не мог слышать звук своего собственногоголоса. На некоторое время он даже потерял его. Но, когда Коэн в 1985 годуработал над альбомом "Variuos Positions", голос вернулся к нему.С тех пор, по словам Коэна, он в отличной форме.
Его песня "Сhelsea Hotel" посвящена Дженис Джоплин(Janis Joplin). Коэн знал ее, сознавал, что Дженис убивает себя наркотиками,но надеялся, что она продержится еще долго. "Я вроде как знал, чтосвеча горит с обоих концов и ей это не удастся. Но в то время мы не знали,что в той манере, как она жила, нельзя жить бесконечно. Это сейчас говорят,что умереть можно от сигарет, сахара и даже от белого хлеба. Но тогда мыне знали, что убить тебя может даже этот героин". Сам Коэн был старшеДжоплин, к тому же он пришел в музыку из литературной среды, и знал, какпоэты убивали себя. Поэтому и не принял подобный образ жизни.
Вообще в творчестве Коэна очень много личного, но он считает,что оно еще будет развиваться, прежде чем станет действительно личным.К примеру, его песня "Я не могу забыть" ("I Can’t Forget")претерпела очень сильное изменение по сравнению с первоначальным замыслом.Коэн начал писать ее как гимн, а в конце сидел за кухонным столом и размышлял,где же он на самом деле, что он действительно может кому–то рассказать.Так что Коэн пришел к выводу, что надо начать песню с того, как он живетсегодня, что делает именно сейчас. И в ней появилась эзотеричность, воткаким стало начало:
"Я встал с кровати,
Приготовился к борьбе.
Я выкурил сигарету,
Опустошил желудок
И я сказал:
"Это не могу быть я,
должно быть, это —
мой двойник.
Я не могу забыть того,
чего не помню".
"Я думаю, что когда становишься действительно хорошкак поэт, — считает Коэн, — то пишешь строчки типа "Я нашел свою страстьна Блюберри Хилл (I found my thrill on Blueberry Hill) или "Застылалуна на Блюберри Хилл" (The moon stood still on Blueberry Hill). Прекрасно,не так ли? Застыла луна..."
Вернемся же вновь к хронологии творчества Коэна. Послевыхода "I’m Your Man" к нему вернулась популярность. И в 1991году многие известные музыканты записали свои версии песен Коэна. Стоитсказать, что в записи этого альбома, называвшегося "I’m Your Fan",приняли участие такие знаменитости, как Nick Cave, John Cale, "R.E.M.","The Pixies" и многие другие. Nick Cave называл Коэна своим вдохновителем.Сам же Коэн в это время работал над новым альбомом, и в 1992 году на светпоявилось новое его "дитя" — диск "The Future", посвоему уровню превзошедший, пожалуй, все предыдущие работы. Сингл "Времязакрываться" ("Closing Time") из этого альбома, исполненныйв меланхоличной коэновской манере, стал хитом. Вообще же в разное времяпесни Коэна исполнялись многими знаменитостями. Назову лишь таких исполнителей,как Джуди Коллинз (Judy Collins), Дженнифер Уорнс (Jennifer Worns) и, конечно,Джо Коккер (Joe Cocker). Композицию Коэна "Птичка на проволоке"("Bird On A Wire") исполнила известная группа THE NEVILLE BROTHERS.Она стала хитом на их альбоме "Brother’s Keeper" и впоследствиибыла использована в нашумевшем фильме "Птичка на проволоке" сМэлом Гибсоном (Mel Gibson) и Голди Хоун (Goldie Hawn).
Коль речь зашла о кино, стоит упомянуть об эпизодическойроли Коэна в фильме "Miami Vice". На самом деле у него была болеесолидная роль. "Я приехал туда, сняли первую сцену, — вспоминал Коэн,— и ассистент режиссера позвонил мне и сказал: "Вы были просто великолепны".Я сказал: "О’К, большое спасибо". Потом позвонил директор поактерскому составу и тоже мне говорит: "Вы были просто фантастичны!"А я говорю: "Вы имеете в виду, что я уволен?" И он сказал: "Нуда, мы вырезаем все другие сцены с вашим участием и передаем их исполнениедругому актеру".
Большой любитель женщин, Коэн так никогда и не был женат.Упрямый холостяк, он, по его признанию, слишком боится этого. Рабочий кабинетКоэна с находящимся там новейшим компьютером "Apple Mac", факсом,модемом и цифровым синтезатором скорее подходит для компьютерщика, чемдля литератора. Одно время он был увлечен компьютерной графикой, рисуя,что, впрочем, неудивительно, женские лица. Всем напиткам Коэн предпочитаетликер или красное вино "Сhateau Latour 1982". К слову стоит сказать,что бутылка такого вина стоит 200 долларов. Среди его литературных трудовможно еще упомянуть книгу сочиненных Коэном молитв, озаглавленную "Книгамилосердия" ("Book Of Mercy"). Лауреат Канадской национальнойпремии, он больше всего боится быть бессердечным. Увлечение дзен–буддизмомдля Коэна — это не следование моде: несколько месяцев в году этот человек,так любящий черные одежды, проводит в одном из буддистских монастырей.Там "встаешь рано утром и занимаешься специальными упражнениями илифизической работой. Все хорошо распланировано. Это хорошая возможностьпребывать в мире и тишине без шума и телефонов. Только я мои мрачные мысли".
В 1994 году вышел очень удачный концертный альбом Коэна.Видеозаписи его выступлений регулярно появляются в программах телеканаловMuchMusic, MusiquePlus и других. Не выпустив пока нового сольного альбома,Коэн по–прежнему очень популярен в Европе.
Его называют певцом романтического отчаяния. Слово "поэт"для Коэна — не очень приятное название. "Это вроде как называтьсяхиппи. В этом названии есть что–то немного сладостное, "фруктовое"."Башня песен" — это то место, где, по мнению Коэна, находитсяпоэт. ("Tower Of Song" — так, кстати, называется одна из егокомпозиций).
"Хитрая вещь работать в оригинальных жанрах. В действительностинет других песен, таких как мои. Ты создаешь формы, и трудно понять, гдеих можно применить. Так что говоришь гитаристу: "Играй, чтобы этозвучало... как?" Тебе трудно осознать это. И, наконец, думаешь: "Развеэто действительно песня? Существует ли она на самом деле? Всегда имеешьдело с этими сомнениями".
Такой он, этот большой оригинал и по–настоящему религиозныйчеловек Леонард Коэн. Недавно вышел еще один сборник его лучших композиций.
А в завершение несколько строчек из его неизданной покапесни "Если бы ты мог видеть, что будет потом" ("If YouCould See, What’s Coming Next"):
"Если бы ты мог знать, что будет потом,
Если бы ты мог видеть скрытый смысл,
Ты бы сказал: пошли мне, Господи,
любовь или Адольфа Гитлера,
И ты бы сказал: верни мне Берлинскую стену,
Дай мне Сталина и святого Петра,
Отдай мне Христа или Хиросиму,
Просто отпусти меня из этого зеркала, Господи".
P.S.: В конце октября вышел сборник "More best OfLeonard Cohen", в который вошли ранее не издававшиеся "NeverAny Good" и "The Great Event".
Родился же этот, пожалуй, один из наиболее известных канадскихмузыкантов в 1934 году в Монреале. Выходец из преуспевающей еврейской семьи,Коэн провел свое детство в этой "далекой северной стране", научившисьв нежном отрочестве играть на гитаре (ему было тогда 14 лет). Через годон увлекся кантри–музыкой и стал играть в команде "The Buckskin Cowboys".Толчком в карьере Коэна стало произведшее очень сильное впечатление шоучернокожего блюзового исполнителя Джоша Уайта (Josh White), которое юношаувидел в 1949 году в китайском ресторанчике Руби Фуз (Ruby Foo’s) в Монреале.Позднее, когда в 50–х годах Коэн учился в Университете МакГилла (McGillUniversity) в Монреале, он выступил с чтением своих стихов под аккомпанементджаза в ночном клубе. Вскоре Коэн был принят в маленьком, но очень самоуверенномобществе "Новой поэзии". "Каждый раз, когда мы собирались,— вспоминал Коэн, — мы ощущали, что это — веха в истории мышления. У насбыло весьма экзальтированное представление об окружающим мире. Но и юмористическоетоже. Это было отличное время. Оно не приносило нам боль. Там было многодружеских отношений и выпивки".
К этому надо добавить, что круг писателей, пишущих, каки Коэн, на английском, в Монреале — этом франкоговорящем городе — оченьузок. Тогда это занятие было весьма непрестижным, не говоря уже о том,чтобы получить какие–то награды. И, наверное, что для молодого человекаочень важно, если ни самое главное, их литературные пристрастия почти неинтересовали девушек. "Но некоторые из нас были полны энтузиазма иготовы писать друг для друга или любой девушки, которая пожелает нас послушать."
Женщины и оказались тем творческим стимулом, что поддерживалтворческие порывы Коэна в течение последующих 40 лет и привел к публикациидвух его собственных поэтических сборников "Сравним мифологии"("Let Us Compare Mythologies" — 1956 год) и "Земная коробкас пряностями" ("The Spice–Box of Earth" — 1961 год). Нодаже если его стих и соблазнял некую студентку, доходы Коэна от литературнойдеятельности оставались весьма незначительными. Если и был какой–то источникприбыли, решил Коэн, то это — романы. К 1966 году он написал их два.
"Любимая игра" ("The Favourite Game"),по словам Коэна, — это первый роман о мрачной жизни молодого человека.Во втором романе "Прекрасные проигравшие" ("Beautiful Losers")эта тема развивается дальше. Обе книги имели прекрасные отзывы критиков.Но продано было лишь 3000 экземпляров. "Вот тогда–то я и понял, чтонадо лучше изучить ситуацию. Проделав такой анализ, я понял, что, вероятно,не проживу, будучи писателем–романистом. И если вспомнить, с 15–16 летя качусь по наклонной. Тогда был пик моего творчества! Я смотрю на этистихи, которые писал тогда, и чувствую, что был бы счастлив написать такоесейчас. Эти стихи были прекрасны. В 15 лет я был великим человеком. Я незнаю, насколько это было искренно, но это во всяком случае было очень проникновенно.Я читаю эту лирику сейчас, и ее образы так хороши, что это лучшее из того,что я имею. Мы забыли, какими были в 15 лет. Есть мудрость 15–летнего,точно так же, как есть и мудрость 60–летнего. Я не могу выделить последнюю,но она явно где–то присутствует".
Но вернемся к музыке Коэна. Дело в том, что он никогдане приспосабливал поэзию к музыке. Для Коэна между стихами и песней существуетогромная дистанция. Когда он играл в группе "Buckskin Cowboys",это была обычная по тем временам команда — три парня (гармошка, соло–гитараи бас), выступавшие на танцах в школах и небольших залах. Переход от участияв группе, игравшей фоновую музыку, к первому сольному альбому получилсяу Коэна весьма резким. Этот альбом назывался просто и незатейливо — "ПесниЛеонарда Коэна" ("The Songs of Leonard Cohen"). Песни жеКоэна были настолько мрачны , что, вероятно, заставляли многих людей чувствоватьсебя так, как если бы у них только что умерла любимая собака. Кроме всегопрочего, в песнях Коэна отчетливо прослеживалась его страсть с самокопанию."Да, как ни странно, не было никакого перехода. Для меня это былоестественное движение. Я думаю, для того чтобы сделать первую запись, потребовалосьнемало смелости. Но, как говорит один мой друг: "Качества, необходимыепоэту, — это высокомерие и неопытность". У меня имелись такого родакачества, и я подошел к такому моменту, когда надо было пробиваться к хорошемузаработку".
Выпущенный в 1967 году альбом "The Songs of LeonardCohen" совершенно не соответствовал музыкальной моде того времени.В то время, как другие музыканты экспериментировали в студиях со сложнойаппаратурой, добиваясь психоделических звуковых эффектов, Коэн печальнонаигрывал на гитаре с нейлоновыми струнами, мрачно бормоча что–то о тюремномзаключении, вине, предательстве, скальпелях и пытках. "Нет, это былане рок–музыка или музыка с лирическим протестом, — признавал впоследствииКоэн, — это был индивидуальный звук. Он не был сознательным. У меня небыло, да и сейчас нет какой–либо стратегии. Мне это не казалось карьерой.У меня было наивное представление о том, что если я буду продолжать делатьто, что делал, то мир будет ценить это соответствующим образом и заплатитмне по заслугам. Так я видел положение вещей".
Коэн был далек от психоделики. В те годы он жил на греческомострове Гидра (Hydra). Причем, по признанию Коэна, там он мог жить на 1100долларов в год, ни в чем себе не отказывая. В Канаду же Коэн возвращался,чтобы той или иной работой заработать тысячу баксов, и потом отправлялсяобратно на Гидру — писать, плавать и ходить на яхте. Там он всего за полторытысячи долларов купил себе дом, который имеется у него и по сей день. "Всеэто выглядит очень идиллически, но я был наивен и, так как никогда не делалкарьеру, то есть того, что Джони Митчел (Joni Mitchel) позже назвал "фабрикойзвезд", был выбит из колеи, когда наступили 70–е годы, и все сталожестким и материалистическим. Мои записи перестали продаваться, их пересталикрутить в Америке, и к тому времени, как настали 80–е, я был на грани краха".
Но вернемся ненадолго назад. Было продано огромное количествокопий альбома "The Songs of Leonard Cohen" — более 10 миллионов.Тогда же и случилась та грустная история с его знаменитой песней "Сюзанна",что была написана Коэном под впечатлением от танцовщицы Сюзанны Вердаль(Suzane Verdal), которую Коэн увидел на сцене клуба "Le Vieux Moulin"в начале 60–х годов. Эту песню у него попросту украли, уговорив Коэна продатьее практически за бесценок. Так он потерял "Suzanne", а кроменее еще "Песню незнакомца" ("The Stranger Song") и"Шутку с переодеванием" ("Dress Rehearsal Rag"). Назадих смог выкупить лишь в конце 80–х, потеряв при этом много денег.
Угаснув в 70–х, его популярность возродилась в середине80–х с появлением альбома "Разные положения" ("Various Positions"),окончательно укрепившись в 1988 году с выходом "Я — твой мужчина"("I’m Your Man"). "Я и правда не знаю, кому обязан своим"воскрешением". Может, мои песни оценило новое поколение. У менявсегда было чувство, что эти песни еще не умерли. Я люблю говорить, чтомои песни звучат так долго, как пригоден "Вольво", — около 30лет". Кстати, изображение банана на обложке альбома "I’m YourMan" лишено какого–либо скрытого смысла, часто приписываемого емукритиками (вот фрейдисты проклятые). Это всего лишь случайная фотография,сделанная во время ланча.
Из 70–х наиболее интересным был для Коэна 77 год, именнов этом году он вместе с Филом Спектором выпустил альбом "Смерть дамскогоугодника" ("Death Of A Ladies’ Man"). Их сотрудничествобыло таким же странным, как и музыка этого диска. "Мне слишком стыднорассказывать всю правду о том, что там происходило, — вспоминал впоследствииКоэн. — Там вокруг нас было много оружия. У Фила были телохранители, ион любил оружие. Я тоже люблю оружие, но у меня почему–то не было вооруженныхохранников. Постарайтесь понять, там было много вина и оружия вокруг. Людибуквально катались на патронах, пистолеты были в гамбургерах, повсюду былооружие. Это было небезопасно. Время было такое, и еще это было связанос наркотиками. Но я люблю Фила, и инстинкт его не подвел. Я бы сделал сним альбом снова".
Сам Коэн обычно тоже не оставался в стороне от происходящего.Он попробовал большинство известных наркотиков. Но Коэн не любит вспоминатьоб этом, высказываясь лишь о том, что никогда не увлекался кокаином из–затого, что ему не нравилось втягивать наркотик носом. "Я знал ту сторонужизни. Смешно, как люди это принимают. Как я вижу, это похоже на выпивку.Иногда, когда выпьешь, это вводит в депрессию. А в другой раз — сильноразвеселишься. Я думаю, что у многих людей подобная реакция и на мою работу".
По мнению Коэна, многие люди совершенно не понимают юмораего песен. Его часто называли романтиком. В понимании же Коэна романтик— это человек, которому просто дороги иллюзии, и в его песнях они встречаютсявесьма редко и разрозненно. Да и, по крайней мере, не так уж и плохо, еслитебя считают романтиком. Коэн никогда не изображал из себя поэта–небожителя,он обычный земной человек. Для него поэзия подобна копанию в золе того,что уже сгорело. Это скорее рассказ о последствиях, чем опыт сам по себе.Ему всегда было нелегко писать. "Это — ужасная работа. Я очень дисциплинирован,то есть я в любой момент могу заставить себя взяться за работу, но мнеочень трудно подбирать в стихах слова. Это трудно для сердца, трудно дляголовы, и это сводит с ума. Ты просто ползаешь по ковру в нижнем белье,подбирая рифму к слову "апельсин", пока ни подберешь... Это кошмарная,жестокая работа. Но я не жалуюсь".
Часто Коэн терпеть не мог слышать звук своего собственногоголоса. На некоторое время он даже потерял его. Но, когда Коэн в 1985 годуработал над альбомом "Variuos Positions", голос вернулся к нему.С тех пор, по словам Коэна, он в отличной форме.
Его песня "Сhelsea Hotel" посвящена Дженис Джоплин(Janis Joplin). Коэн знал ее, сознавал, что Дженис убивает себя наркотиками,но надеялся, что она продержится еще долго. "Я вроде как знал, чтосвеча горит с обоих концов и ей это не удастся. Но в то время мы не знали,что в той манере, как она жила, нельзя жить бесконечно. Это сейчас говорят,что умереть можно от сигарет, сахара и даже от белого хлеба. Но тогда мыне знали, что убить тебя может даже этот героин". Сам Коэн был старшеДжоплин, к тому же он пришел в музыку из литературной среды, и знал, какпоэты убивали себя. Поэтому и не принял подобный образ жизни.
Вообще в творчестве Коэна очень много личного, но он считает,что оно еще будет развиваться, прежде чем станет действительно личным.К примеру, его песня "Я не могу забыть" ("I Can’t Forget")претерпела очень сильное изменение по сравнению с первоначальным замыслом.Коэн начал писать ее как гимн, а в конце сидел за кухонным столом и размышлял,где же он на самом деле, что он действительно может кому–то рассказать.Так что Коэн пришел к выводу, что надо начать песню с того, как он живетсегодня, что делает именно сейчас. И в ней появилась эзотеричность, воткаким стало начало:
"Я встал с кровати,
Приготовился к борьбе.
Я выкурил сигарету,
Опустошил желудок
И я сказал:
"Это не могу быть я,
должно быть, это —
мой двойник.
Я не могу забыть того,
чего не помню".
"Я думаю, что когда становишься действительно хорошкак поэт, — считает Коэн, — то пишешь строчки типа "Я нашел свою страстьна Блюберри Хилл (I found my thrill on Blueberry Hill) или "Застылалуна на Блюберри Хилл" (The moon stood still on Blueberry Hill). Прекрасно,не так ли? Застыла луна..."
Вернемся же вновь к хронологии творчества Коэна. Послевыхода "I’m Your Man" к нему вернулась популярность. И в 1991году многие известные музыканты записали свои версии песен Коэна. Стоитсказать, что в записи этого альбома, называвшегося "I’m Your Fan",приняли участие такие знаменитости, как Nick Cave, John Cale, "R.E.M.","The Pixies" и многие другие. Nick Cave называл Коэна своим вдохновителем.Сам же Коэн в это время работал над новым альбомом, и в 1992 году на светпоявилось новое его "дитя" — диск "The Future", посвоему уровню превзошедший, пожалуй, все предыдущие работы. Сингл "Времязакрываться" ("Closing Time") из этого альбома, исполненныйв меланхоличной коэновской манере, стал хитом. Вообще же в разное времяпесни Коэна исполнялись многими знаменитостями. Назову лишь таких исполнителей,как Джуди Коллинз (Judy Collins), Дженнифер Уорнс (Jennifer Worns) и, конечно,Джо Коккер (Joe Cocker). Композицию Коэна "Птичка на проволоке"("Bird On A Wire") исполнила известная группа THE NEVILLE BROTHERS.Она стала хитом на их альбоме "Brother’s Keeper" и впоследствиибыла использована в нашумевшем фильме "Птичка на проволоке" сМэлом Гибсоном (Mel Gibson) и Голди Хоун (Goldie Hawn).
Коль речь зашла о кино, стоит упомянуть об эпизодическойроли Коэна в фильме "Miami Vice". На самом деле у него была болеесолидная роль. "Я приехал туда, сняли первую сцену, — вспоминал Коэн,— и ассистент режиссера позвонил мне и сказал: "Вы были просто великолепны".Я сказал: "О’К, большое спасибо". Потом позвонил директор поактерскому составу и тоже мне говорит: "Вы были просто фантастичны!"А я говорю: "Вы имеете в виду, что я уволен?" И он сказал: "Нуда, мы вырезаем все другие сцены с вашим участием и передаем их исполнениедругому актеру".
Большой любитель женщин, Коэн так никогда и не был женат.Упрямый холостяк, он, по его признанию, слишком боится этого. Рабочий кабинетКоэна с находящимся там новейшим компьютером "Apple Mac", факсом,модемом и цифровым синтезатором скорее подходит для компьютерщика, чемдля литератора. Одно время он был увлечен компьютерной графикой, рисуя,что, впрочем, неудивительно, женские лица. Всем напиткам Коэн предпочитаетликер или красное вино "Сhateau Latour 1982". К слову стоит сказать,что бутылка такого вина стоит 200 долларов. Среди его литературных трудовможно еще упомянуть книгу сочиненных Коэном молитв, озаглавленную "Книгамилосердия" ("Book Of Mercy"). Лауреат Канадской национальнойпремии, он больше всего боится быть бессердечным. Увлечение дзен–буддизмомдля Коэна — это не следование моде: несколько месяцев в году этот человек,так любящий черные одежды, проводит в одном из буддистских монастырей.Там "встаешь рано утром и занимаешься специальными упражнениями илифизической работой. Все хорошо распланировано. Это хорошая возможностьпребывать в мире и тишине без шума и телефонов. Только я мои мрачные мысли".
В 1994 году вышел очень удачный концертный альбом Коэна.Видеозаписи его выступлений регулярно появляются в программах телеканаловMuchMusic, MusiquePlus и других. Не выпустив пока нового сольного альбома,Коэн по–прежнему очень популярен в Европе.
Его называют певцом романтического отчаяния. Слово "поэт"для Коэна — не очень приятное название. "Это вроде как называтьсяхиппи. В этом названии есть что–то немного сладостное, "фруктовое"."Башня песен" — это то место, где, по мнению Коэна, находитсяпоэт. ("Tower Of Song" — так, кстати, называется одна из егокомпозиций).
"Хитрая вещь работать в оригинальных жанрах. В действительностинет других песен, таких как мои. Ты создаешь формы, и трудно понять, гдеих можно применить. Так что говоришь гитаристу: "Играй, чтобы этозвучало... как?" Тебе трудно осознать это. И, наконец, думаешь: "Развеэто действительно песня? Существует ли она на самом деле? Всегда имеешьдело с этими сомнениями".
Такой он, этот большой оригинал и по–настоящему религиозныйчеловек Леонард Коэн. Недавно вышел еще один сборник его лучших композиций.
А в завершение несколько строчек из его неизданной покапесни "Если бы ты мог видеть, что будет потом" ("If YouCould See, What’s Coming Next"):
"Если бы ты мог знать, что будет потом,
Если бы ты мог видеть скрытый смысл,
Ты бы сказал: пошли мне, Господи,
любовь или Адольфа Гитлера,
И ты бы сказал: верни мне Берлинскую стену,
Дай мне Сталина и святого Петра,
Отдай мне Христа или Хиросиму,
Просто отпусти меня из этого зеркала, Господи".
P.S.: В конце октября вышел сборник "More best OfLeonard Cohen", в который вошли ранее не издававшиеся "NeverAny Good" и "The Great Event".
Музыкальная газета. Статья была опубликована в номере 45 за 1997 год в рубрике музыкальная газета
