Растопчин, Александр

Монстр Телекастера из Минска

(Окончание. Начало в №40 "МГ".)

Из побасенок Александра Растопчина.

— На каждый гиг подписываю договор, в котором оговорено,что мне платят. Обычно это бабки и половина стоимости выпивки и еды. Бывает,и платят неплохо, и выпивка дармовая. Но это редко. Как–то после первогосета в каком–то клубе подхожу за пивом к стойке. Мне подают пинту и говорят:"Уан халф". То есть за пинту — 50 процентов стоимости. Я в ответ:а что если, мол, полпинты, но — бесплатно. Два бармена долго и молча переваривалимое предложение, а потом признались, что за двадцать лет их работы никтоиз местных до такого варианта не додумался.

Впервые Растопчин обратил на себя внимание прессы в 1994году, когда во время выступления на фестивале "Вудсток’94" оказалсяв первом ряду перед сценой, на которой выступал мультиинструменталист ТоддРунгрен. Поиграв сам с собой часок, Рунгрен соскучился и спросил, естьли среди публики хоть какой–нибудь гитарист. Растопчин возьми да и крикни:"Есть,и нехреновый!" Оказавшись на сцене, он отыграл с пораженым американцемчас! Конечно, газеты не могли оставить это незамеченным. Они были полнывпечатлениями от шоу хитреца Рунгрена, который сделал вид, что вытащилиз публики случайного гитариста, однако сам держит его в запасе, но неотдает никому.

Александр снимает в Бронксе квартиру, в которой оборудовалсобственную студию. Он привез последние свои записи. Во время их прослушиванияу меня потекли слюнки. Создалось впечатление, что перед тобой стоит блюдос роскошными экзотическими фруктами, у каждого из которых — неповторимыйаромат. Он не врет, когда скромно говорит о собственной универсальности:такое впечатление, что пьесы "Kabul 84’" или "Mother’s Waltz"записаны двумя совершенно разными гитаристами. Впрочем, все эти записи— всего только качественные демо. Он признается: записать и даже выпуститькомпакт — дело и не столь дорогое, и не сложное. Но вот денег на рекламудиска у него нет. А какой толк от сделанного, если об этом никто не сможетузнать?

Гитара у минского монстра сегодня в самом деле уникальная.Он собрал ее собственными руками под себя из самых дорогих компонентов,но в целом она обошлась ему дешевле, чем если бы он стал покупать готовуюподобного класса. Это — классический "Телекастер", разве чтосделанный с учетом одному ему известных требований к инструменту.

Кроме блюза, Растопчин в последнее время пытается пробитьсяв тусовку, связанную с рекламной музыкой. Но это отдельный бизнес, которыйнужно осваивать постепенно. Ведь в нем крутятся очень большие деньги, конкуренцияневероятная, работают там все те, кто в 70–е был на вершине популярности.Например, братья Шульманы из некогда очень известной группы GENTLE GIANT.Музыка для компьютерных игр — это тоже большие деньги и бешеная конкуренция.Но он уже знает, что искусственно подгонять события — значит только испортитьситуацию.

При этом Александр Растопчин не оставляет идеи показатьв Нью–Йорке других минских музыкантов. С особой теплотой он вспоминаетеще допесняровский период, свою работу в группе СУЗОР’Е. В смысле творчестваэто были для него самые светлые времена. В СУЗОР’Е каждый день превращалсяв музыкальное событие. Этого в Нью–Йорке сегодня нет, ведь все время приходитсяработать с разными музыкантами и часто — гораздо ниже по классу. Для профессионала— удовольствие не из лучших. А чтобы собрать собственный постоянный бэнд,там нужно быть богатым человеком. Но в смысле общей культуры минские музыканты,по мнению Александра, в целом выше тамошних. Даже в мелочах, хотя образжизни сравнивать невозможно.

Из побасенок Александра Растопчина.

— Я, например, все больше по пиву ударяю, изредка виски,но так и не привык курить марихуану, что делают музыканты в Нью–Йорке чутьли не поголовно. Накурятся и считают, что ничего не изменилось, что они"кул", крутые. А я ведь слышу, как они играют после этого. Ноэто у нас можно сказать:"Слышь, Вася! Не кури, пожалуйста, на репетиции".Там — никогда! Потому что это их жизнь. Там привыкли в неделю спускатьна траву долларов по 70. А я этого просто не понимаю.

А вообще минских музыкантов, и хороших, в Нью–Йорке сегодняуже много. Сам Александр поддерживает постоянный контакт только с СашейГерасимовичем, который работал у Вуячича и открыл в свое время в Минскепервую частную студию звукозаписи. Иногда созванивается с Сергеем Антоновым,некогда популярным в Минске сессионным музыкантом. Толя Кашепаров уже давнопроменял "Вологду" на Америку и сейчас живет в Майами, навсегда,кажется, оставив музыку. Сергей Герута, игравший на концертах в составегруппы ЗИНДАН и написавший много песен для Лики (минской), работает наБрайтоне в русском ресторане. Еще один гитарист–виртуоз из Минска АркадийЮшин в прошлом году уехал в знаменитую высшую музыкальную школу в Беркли,где отучился семестр и живет сейчас с женой в Миннесоте. Играет с постояннымсоставам. По некоторым слухам, на него положила глаз молодая восходящаякоманда, развивающая традиции группы EARTH, WIND & FIRE.

Как рассказал Александр, в нью–йоркских клубах часто можновстретить потрясающих музыкантов, о которых тем не менее широкой публикепочти ничего не известно. По разным причинам. Видимо, по тем же не совсемпонятным, по которым публика приходит на концерты "динозавров".Он сам посетил многие. Например, концерт группы BIG BROTHERS & THEHOLDING COMPANY, в которой до сих пор играют почти все те, кто работалс Джэнис Джоплин. Но этот оказался самым худшим концертом из тех, которыеон слушал в Нью–Йорке: по его мнению, музыканты уже просто отыграли свое.Был и на выступлении Джонни Уинтера. Он тоже разочаровал Растопчина: ничегоне сыграл Джонни, ошибку порол за ошибкой. Александр признался: выходитьна сцену "поддатым" и пытаться чем–то поразить? Это невозможно!Джонни Уинтера он просто пожалел и сказал ему "До свидания!"

Отношение к блюзу в Америке в последние годы существенноизменилось. Блюз ведь раньше был черной музыкой. Сегодня в Нью–Йорке всечаще слышны обвинения, будто черные предали блюз. И правда: блюз в основномисполняют в наши дни белые музыканты, а слушает — белая аудитория. Онабелая даже у Джона Ли Хукера. В ответ на эти обвинения черные утверждают,что у них появился новый блюз, имя которому — хип–хоп.

Весной этого года президент Беларуси Александр Лукашенков своем необыкновенно подробном, в четырех номерах, интервью для газеты"Советская Белоруссия" проявил чудеса информированности и посредствомявно чужих языков вдруг неожиданно озадачился тем, что в далеком чужомНью–Йорке зарывает свой талант в землю Центрального парка белорусский гитаристАлександр Растопчин. Свои люди тут же доложили об этом гитаристу.

Последняя побасенка от Алекса Растопчина. Совсем короткая.

— Мне, конечно, приятно было. А первая реакция случиласьтакая: я подумал, что он вслед за этим пригласит меня вернуться. Получуя правительственную телеграмму: мол, давай приезжай, положу тебе зарплатув две тысячи долларов и работай, сколько нужно, на родине! Вот если бытак, то хоть завтра бы вернулся. В Нью–Йорке, конечно, не все так просто.Собственно, как и везде. Но сейчас, когда я могу свободно ездить туда–сюда,у меня уже нет ощущения собственной ущербности. Я свободен! Могу приехатьи работать здесь. А могу собраться за час и улететь отсюда. А вообще то,что на улицах Минска на одну нашу тачку четыре не наших — это просто здоровои уже кое о чем говорит.

И тогда я попросил Александра, исходя из пятилетнего егоопыта выживания в чуждом нам обществе, сделать какое–нибудь пожелание томуначинающему гитаристу, который отважится попытаться пройти за океаном егоследами и сделать там свою карьеру.

Монстр "Телекастера" был предельно краток иточен. Сначала сделать карьеру в Минске — таков был ответ человека, которыйне по наслышке знает, что такое музыкальный Нью–Йорк. Собственно, теперьи музыкальный Нью–Йорк не по наслышке знает, кто такой Алекс Растопчин— "incredibly talented guitar from Beylarus". Ничего, скоро всенаши имена и названия они начнут писать уже без ошибок...