Einsturzende Neubauten

Имидж разрушителей, или Не забудьте послушать музыку

14 сентября перед концертом группы EINSTURZENDE NEUBAUTENв ДК Ленсовета в Петербурге ее лидер Бликса Баргельд отвечал на вопросыжурналистов.
Разговор на серьезные темы

— Чем сейчас занимаются бывшие участники EN?

— Марк Чунг является вице–президентом компании Sony вЛондоне, а Франк Мартин Айнхайт пишет музыку для театральных постановок.Двое музыкантов, которые играют с нами сейчас, из берлинской группы DIEHAUT.

— Лично у вас есть предпочтения в современной музыке?

— Я совершенно вне этого, я перестал ею интересоваться.Никогда не был в техно — или рэйв-клубе, но имею представление о том, чтоесть, например, драм–н–бэйс, хотя никогда этого не слышал. И какие именасейчас возникают, я тоже не знаю. При всем этом я чувствую себя неплохо.

— А какую музыку вы слушаете дома?

— По окончании сегодняшнего концерта вы узнаете. Мы будемслушать компакт–диск, который я взял с собой из дома, — это Альфред Шнитке.А кто–нибудь его знает? (выжидает — авт.). Музыка для кино, которую онписал в семидесятых.

— Вы предпочитаете небольшие залы, как тот, в которомвыступаете сегодня?

— Да, я больше люблю выступать в небольших залах на две— три тысячи мест. Не люблю играть на открытом воздухе, на стадионах, таккак мне нужны стены, которые бы отражали звук.

— Что предпочитает группа: выступать с концертами илизаписываться на студии?

— Для меня физически тяжело разъезжать по гастролям сконцертами, а работать в студии психологически нелегко. А что интереснее?..Каждому свое, мне трудно сказать.

Имидж ничто

— Приложил ли руку стилист к созданию имиджа группы?

— Нет. Имидж создают средства массовой информации. Нашимидж все время развивается. Частично он в том, что мы как будто угрюмые,печальные, мрачные немцы, лишенные чувства юмора, и как будто нам оченьнравится истязать себя, производя громкие звуки, ударяя в жестяные барабаны.Говорят, что почти всегда на наших концертах есть раненые и убитые, чтоу нас случайно загораются залы. Зачем нам имиджмейкер?

— Какие нетрадиционные инструменты вы привезли с собойдля выступлений в Россию?

— Да все как обычно, все то же самое: барабаны снабженыразличными дополнительными металлическими деталями, железные пружины, конструкцияиз толстой натянутой проволоки, колокола, гравий, пластиковые канистры.Были вещи побольше, но мы, к сожалению, не смогли их взять с собой в самолет.

— 13 сентября, в день вашего визита в Москву, там обрушилсядом. Это совпадение?

— Действительно, странно. Если бы здание разрушилось,когда мы прилетели... Но мы немного не совпали по времени.

— Значится ли в контрактах, которые с вами подписывают,чтобы группа ничего не разрушала?

— Нет, конечно. Все эти легенды о том, что мы что–то разрушаем,сущая выдумка, глупость. Мы никогда ничего не ломаем ради того, чтобы простосломать. И, насколько я знаю, на наших концертах никогда не было пострадавших.Единственный ущерб, который мы наносим, это себе. Могу вам показать и точносказать, с какого концерта у меня какой шрам... Вот это, например (указываетна кисть левой руки — авт.), — Мюнстер, 1981 год — я сделал слишком резкоедвижение и случайно разбил стеклянный экран. На брови — Пуль, 1989 год.Все же остальные шрамы находятся под одеждой, этого я уже не буду показывать.

— Несмотря на агрессивный имидж группы, вы боитесь чего–нибудьв жизни?

— Я, конечно, не могу контролировать развитие нашего имиджа,но я бы не сказал, что мы агрессивны. А если я чего–то боюсь, то толькоусталости. Может быть, вы уже заметили, что мы — самая вежливая группа,которую только можно представить на сцене. Да, кстати, я должен вам заметить,что в EN ни у кого нет татуировок, что вообще очень странно сегодня дляпопулярной группы.

— А как насчет наркотиков? Героина, например?

— Меня героин вообще не интересует. Я всегда его ненавидел.Еще когда я учился в пятом классе, от героина умер мой первый друг. И досих пор среди моих знакомых больше тех, кто умирает от героина, а не отСПИДа, например.

— Разве наркотики не помогают творить?

— Если ты не художник, то тебе и наркотики не помогут.

— Имидж немцев — сосиски и пиво?

— К сожалению, пять шестых группы — вегетарианцы. Но спивом у нас все нормально, с водкой тоже и с вином иногда. А Алекс предпочитаетвиски.

Носить черное — значит войти в историю

— Вы преподавали в университете?

— Не в университете, а в высшей школе — стихосложение.И если у меня появится время, я снова этим займусь.

— А что вы делаете в свободное время?

— Не припомню, когда такое было в последний раз. Ну, можетбыть, смотрю телевизор.

— Говорят, вы скоро собираетесь в Сибирь.

— А я об этом еще ничего не слышал, хотя ничего не имеюпротив.

— Ваш любимый цвет черный? (прим. автора: надо заметить,что Бликса был одет во все черное)

— Не совсем так. Но мне бы надоело долго носить вещи другогоцвета, а черный очень нейтральный. К тому же сложилось так, что историческиеличности обычно носят черное.

— Вы удовлетворены своим творчеством и собираетесь продолжатьв том же духе?

— Сейчас я на той стадии, что в любой день могу прекратитьиграть и ничего не делать — денег мне хватит на всю оставшуюся жизнь. Новсе, что я сегодня делаю, — это добровольно.

И действительно, на концерте не было никаких жертв, небыло даже намека на это. Публика оказалась не то чтобы агрессивной, новнимательной и участливой, реагируя на любую смену ритма. Визит в ПетербургEN претендует на звание "Лучшие гастроли сезона". Не слышно ниодного негативного мнения, разве что девушки из PEP–SEE остались недовольныи ушли с концерта, не дожидаясь конца. А по окончании, между прочим, звучаламузыка Альфреда Шнитке.