Князь Мышкин Великий импровизатор благородных кровей
Этот благородный отпрыск появился на свет в июле 1991–гои первоначально назывался ПРОЕКТ 19/91. В декабре того же года названиепоменялось на нынешнее, и был записан третий по счету альбом. Первое жедетище — "Послеполуденный отдых Корягина", как истинно андерграундноетворенье, писалось в подвале. Главным "коньком" группы сталаинтуитивно–вариативная импровизация, позволяющая избегать стереотипностии общепринятых музыкальных канонов. У истоков коллектива стояли гитаристи основной идеолог Леонид Нарушевич и барабанщик Юрий Павловский. Позднеек ним присоединился первоклассный пианист Юра Васильев, который в данноевремя обитает в "третьем Риме", где учится в консерватории.
Группа играла на многих альтернативных фестивалях, квартирникахи пленэрах, привлекала к совместным выступлениям абсолютно разноплановыхмузыкантов, постоянно экспериментировала со стилями и отдельными звуками.Названия альбомов КМ словно взяты из словаря театра абсурда и отражаютбессмысленность попыток загнать творчество в рамки стандартных характеристик:"Изыскание полезных ископаемых", "Примитивная память Носа","Пельмени декабря", "Горячий финский зартипос" и т.д.Записи группы благодаря стараниям энтузиастов гуляют почти по всему миру,и, наверное, не стоит удивляться, узнав, что КМ слушают где–нибудь в НовойЗеландии.
Герой Достоевского, носящий фамилию Мышкин, был рафинированными непрактичным юношей. Центральная фигура творческого коллектива КМ ЛеняНарушевич — человек увлеченный и деятельный. Именно по его инициативе родилсянезависимый фестиваль "Синий перец", который в разные годы проходилсовершенно по–разному. И именно на нем держится "мышкинский"костяк, со всех сторон обросший авангардным "мясом" новаторства.
— Где–то в классе пятом, — рассказывает Леонид, — я почувствовалнепреодолимую тягу к музыке. Замучил бабушку просьбами, и она в конце концовкупила мне мандолину. А мама в девятом классе подарила гитару. Я многоиграл во всяких бандах, и музыка стала для меня просто потребностью. Сейчас,если бы не музыка, то не знаю, как бы я выживал в существующих условиях.Люди в основной своей массе боятся свободы, импровизации. Образуются какие–тотусовки, конгломератики, популярные группы, которые затыкают все дыры.У нас по большому счету нет коллективов, которыми можно было бы гордитьсяв мировом масштабе. Среди музыкантов амбиции с возрастом становятся всебольшими, начинаются всякие понты — "тут нас не ценят, уедем в Москву"и т.д. Везде и всюду слышится плач по поводу плохих инструментов, а ведьдело не в них. Встречается очень много откровенного "съсма".Вообще грустно все как–то...
Мы раньше часто играли на квартирниках и хэппенингах.Там собирался народ "курной", люди приходили откровенно протащиться.Ты играешь, а на голову тебе падают куски извести, и встречаешь безумныеглаза, смотрящие в разные стороны... Как–то на одном из концертов к намподошли ребята и сказали, что, мол, все классно, только вот жаль — травыс собой не взяли. Меня удивляет, что для многих занятия музыкой неразрывносвязаны с наркотиками и выпивкой. Я, например, даже если немного пива выпью,то уже могу сыграть не совсем так, как хотелось бы...
Со временем я стал избегать всяких тусовок и в рок–н–роллуж точно не вернусь. Мы как бы ушли в подполье. Наше творчество — это,пожалуй, все–таки андерграунд, но не кричащий и не брызжущий пеной... Длятой музыки, которую мы играем, нужно, в принципе, владеть инструментомс закрытыми глазами, но главное — настроение, которое присутствует у тебяв данный момент. Стандартную музыку должен уметь играть "с лсту"любой музыкант, а вот импровизация — это гораздо сложнее. На наши концертыприходит публика далеко не глупая: студенты, творческая интеллигенция.Наша музыка, по сути, эмоциональна, в ней нет жестких канонов. Это фактическимузыка первобытных людей, желание воплотить какие–то глубинные душевныепорывы, стремление к самовыражению. Такой музыкой в мире занимается оченьмало людей. Ее нельзя специально придумывать, потому что от этого она становитсяхуже. В последнее время мы стараемся допускать в свой саунд больше элементовпустоты и пространства. Не важно, как все это характеризуют. Мне это нравится,и я это играю. Это моя музыка, пусть странная, пусть даже убогая... Я могупо полгода не играть, никто ведь в шею не гонит. Очень хотелось бы попастьв Венецию на фестиваль нетрадиционной музыки. Там не смотрят на то, ктоиграет: звезда ты или нет — дело десятое. Там прежде всего обращают вниманиена то, что и как ты играешь. Может, к примеру, сидеть восьмидесятилетнийстаричок и "лабать" на аккордеоне. И его будут слушать с большиминтересом. Но на этот фестиваль попасть очень сложно. Пока приходится сидетьздесь и пытаться что–то создавать...
Когда слушаешь КМ, непременно возникает ощущение, чтотебя куда–то уносит. Это новое, неведомое пространство может изменять формуи настроение, переливаться всеми цветами радуги и выделять мельчайшие оттенки.Оно словно морская вода, немного соленое, вечно колеблющееся и ужасно непостоянное.А неизвестность всегда привлекает и отталкивает одновременно...
Музыкальная газета. Статья была опубликована в номере 33 за 1997 год в рубрике музыкальная газета
