Палац

О группе от первого лица

“ПАЛАЦ — явление уникальное, которое в мировой культурезанимает достойное место, хотя и среди многих".

Алексей Козловский.

ПЕРВОЕ ЛИЦО:

ЮРАСЬ ВЫДРОНАК (Ю.В.) — руководитель, аранжировщик, клавишныеинструменты.

ОЛЕГ ХОМЕНКО (О.Х.) — ведущий вокал, акустическая гитара.

ДМИТРИЙ КОРОБАЧ (Д.К.) — хормейстер; вокал, лира и кнопочныйаккордеон.

ЮРИЙ БЕЛЯКОВ (Ю.Б.) — труба, вокал.

ДМИТРИЙ ВОЙТЮШКЕВИЧ (Д.В.) — шоумен и мультиинструменталист,вокал.
Как строили ПАЛАЦ

Ю.В. — Пожалуй, все началось с пластинки "Календарныепесни белорусского Полесья", которую я услышал, будучи рядовым СоветскойАрмии. Я ничего тогда не понял, но музыка запала в душу. Скорее всего,такие вещи вообще не объясняются. Спустя несколько лет, гуляя по Минску,я зашел в магазин и увидел эту пластинку. Купил ее и начал слушать.

О.Х. — Мы с Юрой Беляковым и Юрой Выдронком учились водной группе эстрадно-духового отделения Минского института культуры. Занималисьвсем: ВИА, дискотеки, свадьбы, похороны, увлекались джазом и ретро-музыкой.Когда мы собирались ехать на фестиваль белорусской музыки в Польше "Басовище",встал вопрос: как назвать команду? Мы подготовили четыре песни в стилефолк-модерн. Выход был найден просто и со вкусом. У нас уже было названиеджаз-банды ДВОРЕЦ КУКУРУЗНЫХ ПАЛОЧЕК. Я предложил сократить его до первогослова, а поскольку на календаре был уже 1992 год, перевести его на белорусскийязык. Так получился ПАЛАЦ. Мы решили, что с 1 апреля 1992 года стали профессионалами,и это зафиксировали в трудовых книжках. Еще через полгода появилась запись:"солист группы ПАЛАЦ.

Ю.Б. — В то время Юрка Выдронак руководил оркестром втехническом училище. Он был не в состоянии играть концерты с ребятами,которые там учились, по той причине, что музыканта нужно долго готовить.Он приглашал нас, и мы с удовольствием играли положеное, а потом занималисьсвоей музыкой. Такое очковтирательство было широко распространено в советскиевремена. Зато у нас появилась база для репетиций.

Байка от Коробача

На фестивале "Голос Азии" сцена была многоуровневая.Я стоял на одном уровне, а лиру положил немного выше. Когда мы начали танцевать,она упала. У меня екнуло сердце. Это очень дорогой инструмент, а крометого, эксклюзивный, ручной работы. Мне понадобилась отвертка. Рядом с намибыли музыканты из Израиля. Я никак не мог вспомнить, как будет "отвертка"на английском. Когда все же объяснил на пальцах, что нужно, они сказали:“screwdriver”. И я запомнил это слово на всю жизнь. По возвращении домойвзялся за основательное изучение английского языка.

ПАЛАЦ в Париже не дождались

Ю.В. — В 1993 году с песней "Русалкi" мы сталиоткрытием года на конкурсе Национального радио Франции. Дальше началасьистория белорусской золушки, не доехавшей до Парижа. У нас не было ни телефона,ни факса. Лишь спустя три недели после церемонии награждения я получилвскрытое письмо с приглашением в Париж. Но мы недолго горевали. У нас всеравно не было денег, чтобы туда добраться.

На мой взгляд, для успеха необходимы две вещи. Преждевсего идея, и, во-вторых, полная самоотдача. Я вспоминаю мудрую фразу моегопреподавателя из музыкального училища: "Если вы хотите добиться чего-нибудькак музыканты, нужно очень во многом себе отказывать". Дело даже нев работе, которая длится "от" и "до". Нужно быть захваченнымсвоим делом постоянно. Нельзя служить двум господам одновременно.

Д.К. — Мы — единомышленники в музыке, хотя в жизни придерживаемсяразных взглядов. Обращение к аутентичной народной музыке — это, наверное,результат усталости от цивилизации. Мне нравится работать в ПАЛАЦЕ, потомучто все, что я здесь делаю, — абсолютно искренне, когда я умею , а главное,хочу работать еще и еще.

Д.В. — Я не стоял у истоков ПАЛАЦА. Меня приняли в семью,где я довольно быстро прижился. Мне по душе идея сохранения песенного материалатой земли, где я родился, участие в экспедициях, общение с бабушками, которыепоют песни, хранящие нашу родовую память. Когда после экспедиции расшифровываешьпесни, начинаешь думать над каждой строчкой. Тексты связаны с религиознымкалендарем, чувствами, эротикой, историей. Начинаешь спрашивать себя: ктомы такие и для чего мы здесь?

О.Х — Мы никогда не просыпались знаменитыми. Успех складывалсяпо крупицам. А за пять лет у нас был всего один сольный концерт. В 1993году на французском радио нас включили в десятку лучших современных коллективовВосточной Европы. И что? Популярность — пустой звук. Я думаю, нас до сихпор кормят профессиональная нестандартность мышления и энтузиазм. Мы любимсвое дело, у нас своя публика. Мы не имеем морального права ей изменить.

Байка от Выдронка

Дело было в Италии, куда мы выехали на свои первые заграничныегастроли. Без знания языка в чужой стране трудно. Из-за ломаного английскогонас принимали почему-то за американцев. Итальянцы обычно знают solo italiano.И к американцам в жаркой Италии отношение достаточно прохладное. Где-тооколо недели мы мучались оттого, что стали американцами. И вот однаждыпосле очередного концерта я вышел на улицу покурить. Рядом остановилсяавтомобиль, водитель спросил меня по-итальянски дорогу. А я в ответ толькорассмеялся от сознания того, что меня, наконец, не приняли за американца.Итальянец, конечно, не понял, чем было вызвано мое веселье и, пожав плечами,уехал.

Когда гены поют

Д.В. — Олег Хоменко — "визитная карточка" группы.Его голос трудно вписать в какую-то академическую градацию. В жизни у негодостаточно низкий тембр, он, вообще-то, не поет высокие ноты. Природа подарилаему своеобразный колорит, отличный от многих.

Д.К. — Олег запел на свадьбах, где и проявился его довольноинтересный вокал. У него — дар божий, вернее — голос предков. Дело в том,что генетические корни Олега в Полесье. Поэтому ему достаточно попастьв соответствующую среду, и начинает звучать сама многовековая традиция.Такому пению не учат. Так люди поют, перенимая манеру пения от своих родителей.

О.Х. — Я пел как можно громче и как можно внятнее, потомучто так нужно петь на свадьбах. Фольклор ведь существует только с точкизрения выпускника консерватории. А в принципе в деревне всегда были и естьдве манеры пения: хатняя и полевая. Тексты, которые мы записывали в экспедициях,приходилось расшифровывать. Я не понимал, что они там поют. Никто нашимбабушкам и дедушкам голос не ставил, поэтику не преподавал. Но у них прекрасныевокальные данные. Я же могу быть благодарен школе игры на духовых инструментах,где ставят правильное дыхание, опирающееся на живот. Такое дыхание встречаетсяв восточных единоборствах. Если человек осваивает эту технику, он начинаетпеть так, как я, через 10 минут, причем со своим интересным тембром. Явсего лишь обладаю, может быть, более ярким тембром.

Байка от Хоменко

На фестивале "Голос Азии" нам очень понравиласьмузыка дуэта из Австралии: белая женщина, которую звали Надя, и ее партнер,конкретный абориген в национальном костюме. Мало ли Надь в Австралии? Воти пошли пообщаться все на том же ломаном английском. Обменялись кассетами,поболтали о том о сем. Чувствуем, нашего английского не хватает. Заговорилио фестивалях, упомянули о том, что только вернулись с "Басовища",и попытались рассказать о фестивале. И вдруг слышим из уст очаровательнойбрюнетки:"О курва, длячэго там не была!" Оказывается, австралийкабыла польских кровей. Мы тут же перескочили на польско-белорусский диалект.

Дорога к себе

Ю.Б. — Летом 1994 года мы попали на престижный фестиваль"Танц-фолк-фест", который проводит Европейский вещательный союзв немецком городе Рудольштадт. Сюда ежегодно приглашают лучшие коллективы,исполняющие в той или иной форме фолк. Мы выступали на открытии фестиваля,а потом работали на одной из семи сцен прямо в городе. Полдень, 35 градусовжары, пустынная улочка провинциального бюргерского городка, несколько поклонниковфолка за столиками кафе. Где-то на четвертой песне вдруг появилась публика.И не просто появилась: люди начали самозабвенно танцевать. Окунутся в фонтанеи снова танцуют. Четырежды ПАЛАЦ исполнял песни на "бис".

Ю.В. — Самым интересным для нас был фестиваль "ГолосАзии" в 1995 году. Наша группа там котировалась высоко. Другое дело,Беларусь как государство не воспринимали. У каждого коллектива за спинойбыла мощная государственная поддержка. Украинскому трио КОМПРОМИСС, например,устроили официальный прием в посольстве. Там скорее играла роль политика,поскольку над решением жюри незримо нависал рейтинг государств. По опросусамих конкурсантов ПАЛАЦ назывался первым претендентом на Гран-при, а получилинаграды те, кто должен был получить.

Ю.Б. — Впечатление от Алматы просто грандиозное. На жеребьевкемы вытянули неудачный номер, второй, и должны были выступать, когда на"Медео" еще светло. Зато Олег подарил нашу кассету Лайме Вайкулеи поцеловал ее в щечку. Нам она ничего не сказала, но журналисты писали,что Лайма отметила группу ПАЛАЦ. Уровень проведения фестиваля — высший.Придраться не к чему. "Славянский базар" не идет ни в какое сравнение.

Ю.В. — Вообще, фестивали в Беларуси "национальные"только по названию, а по сути — советские. Там исполняется музыка, не основаннаяна национальных традициях. В таких фестивалях неинтересно участвовать,к тому же, к нам относятся значительно хуже, чем за границей. Показателен"Славянский базар" 1993 года. Московский режиссер сказал, чтонам "выпала большая честь работать перед Владимиром Пресняковым",в связи с чем песню придеться обрезать на 1 минуту. Каково? Мы вообще отказалисьвыступать. На любом белорусском фестивале — советский стиль мышления: урезатьрепертуар, засунуть в самое неудобное место в программе, подобострастноеотношение ко всему "российскому". Но и в России национальногосохранилось немного.

Байка от Белякова

Летим мы в Алматы. Ничего не предвещало неприятностей.Ребята играют в карты, пьют... чай. Вдруг попадаем в область грозы. Когданас тряхнуло во второй раз, раздался чей-то голос: "Что-то мне ненравится, как мы летим!" Все резко отложили карты, книги, чашки изадумались о смысле жизни. А я был совершенно спокоен, потому что верилв профессионализм наших доблестных летчиков. Через 10 минут гроза миновала,но эти минуты атмосфера была напряженной. Я смотрел на лица друзей, которыесидели, вжавшись в кресла. Зрелище, скажу вам, было впечатляющее... А потоммы приземлились.

Байка от Войтюшкевича

На фестивале в Германии после выступления, которое писалосьдля радио, приходит женщина и просит перевести названия наших песен наанглийский. Я взялся за перевод и долго думал, как перевести название песни"Прымакi". Перевел как "Альфонсы". После чего списоккаким-то образом попал к Диме Подберезскому, который опекал нас на фестивале.Он почему-то очень долго смеялся. До сих пор не могу понять: что он тамобнаружил смешного?