Нейро Дюбель Вид изнутри
А делов-то — всего ничего. Никаких революций, и реформысамые незначительные. Просто надо заставить музыкантов писать о самих себе.Здорово, правда? И сразу видно, какая звезда какой на самом деле величины— "выдавали по звезде, но не всем и не везде". Между прочим,приятные исключения тоже могут иметь место: поет какой-нибудь Вася Тютькинполную попсятину домохозяйско-подростковую, а в душе у него эдельвейсыцветут. И когда он про них ка-ак напишет, то, глядишь, и нормальные композиторы(если таковые сохранились) к нему с хорошими песнями потянутся.
Ладно, хватит лирики. Полезная идея — рассказ о группе,коллективе и т.д. "изнутри" — отныне получает на наших страницахпостоянную прописку. Первым на свою житейско-творческую кухню читателейрискнул пригласить знаменитый НЕЙРО ДЮБЕЛЬ во главе с еще более знаменитымлидером Александром Михалычем Кулинковичем. Рассказывай, Саша...
— Вам этого не понять...
— Хорошенькое начало, нечего сказать. Ну, может, читателипостараются.
— Им тоже не понять... Ну ладно. Было так. Лет эдак в14 сидел я как-то, слушал МАШИНУ ВРЕМЕНИ и думал: как хорошо чуваки играют.А потом спросил сам у себя: а почему я не могу писать песни? Взял листикбумаги, срифмовал «кровь-любовь-морковь-носки» в парочку фраз и написалпесню о друге. Оказалось, что могу! Нормальный такой стих вышел, в 4 строфы.Сговорился с друзьями со двора, мы вместе сделали кастрюльную группу —ПСИХОДРОМ называлась. Высшая была команда! Играть никто не умел. Нет, нето чтобы просто не умел, а вообще не умел. Точнее, не плохо играл, а совсемне умел играть. Поэтому всем было все равно, на чем играть: одному досталисьбарабаны, другому гитара, а вот третий не захотел играть на басу, и басвзял я.
— А откуда взялись инструменты?
— Их и не было. Я же сказал — «кастрюльная группа». Басоваякастрюля, барабанная кастрюля, соло-сковородка. Ритм-секция была простоудивительной: в огромной выварке лежал двигатель от стиральной машины,его включали и под это завывание колотили по выварке. Хардкор, блин! Уменя где-то сохранилась запись единственной песни, тоже под названием ПСИХОДРОМ.
Это, в общем, было смешно, а потом появился Гена Агейчик,тогда настоящий, а сегодня уже — бывший муж моей сестры, и мы что-то началиделать вместе с ним. Первая запись 17 июля 1989 года считается днем рождениягруппы. Мы тогда встали утром с жуткого бодунища, стукнули по столу, селии сделали запись. Тогда это еще не называлось ДЮБЕЛЕМ, это сперва былоЛСД, потом ЧК — ЧЕРЕПНАЯ КАРОБКА (именно так, через «а»), но мы узнали,что такие группы уже есть, и стали искать новое название. Среди вариантовПУП ЗЕМЛИ (мне до сих пор нравится), СВЕЖЕСКОШЕННОЕ СЕНО и СНЫ ДИКОГО ЁЛУПНЯ(Д.Ё.-СНЫ) был выбран НЕЙРО ДЮБЕЛЬ. Крутое название, правда? Впрочем, возвращаюськ тому, с чего начал — вам этого не понять...
У этого названия «ноги росли», конечно, от SEX PISTOLS.Мы начали перебирать: так, пистолет, столб, шарнир... о, дюбель! Хорошееи непонятное слово. Стали дальше искать: а какой дюбель? Красный белый,розовый. Сначала решили, что должен остаться СЕКС ДЮБЕЛЬ. Но потом подумали,что секс — это пошло. Всплыло слово «нейро». А я как раз полеживал тогдав Новинках — с головой было не в порядке — и хорошо знал, что такое «нейро».Думали-думали, а потом Агейчик махнул рукой и оставил «нейро». Типа «нуладно, пускай будет, раз ничего лучше нет...»
Он, увы, быстро покинул группу — сел за кражу, а я познакомилсяс Юркой Наумовым, попсовым чуваком, игравшим что-то типа АКВАРИУМА, и попросилмне помочь, пока моего гитариста нет. Он согласился, и мы стали работатьуже под названием НЕЙРО ДЮБЕЛЬ. Но, поскольку это, с одной стороны, какбы была группа Агейчика, а Юра играл в своей команде, то мы стали называтьсяМУЗЫКАЛЬНОЕ ОБЪЕДИНЕНИЕ «УБИТЬ ОСЕТИНА».
Я не могу сказать, что я желал славы или думал о популярностисостава. Я просто мечтал. Сначала о первом концерте — он случился, потомо выступлении во Дворце спорта — тоже было, и даже не один раз, теперьвот хорошо было бы сыграть на стадионе.
— И что, самый первый концерт группы НЕЙРО ДЮБЕЛЬ на открытии«Астролябии-шоу» в марте 1991 года был именно таким, каким это тебе грезилось?
— Удовлетворения я тогда не получил. Оно пришло гораздопозже, где-то через полтора года, когда рев публики и знание толпой нашихтекстов как-то утвердили меня в мысли, что НЕЙРО ДЮБЕЛЬ — это уже имя.А в первый раз мы все страшно боялись: еще бы, первый концерт все-таки.У меня тряслись коленки, и я скрывал это широкими джинсами и отбиваниемритма, причем со страху отстукивал не только четверти, но и восьмушки.Мы тогда играли еще под ритм-машинку, барабанщик пришел потом, а тогдашнийбасист Дима Чиж в детстве ходил с Юркой в один садик.
Мне кажется, что злосчастный концерт 3 октября 1991 годана фестивале «Рок чистой водки», когда все понапивались вусмерть и простопопадали на сцене, был нужен, иначе мы бы до сих пор остались дворовойгруппой. А сейчас я возьму на себя смелость заявить, что НЕЙРО ДЮБЕЛЬ дворовойгруппой не является. Однако немножко жалко, что вместе с расширением составаи набиранием опыта мы начинаем больше работать или лениться, а меньше прикалываться.Раньше было наоборот — в основном приколы, а работы мало. Было очень весело...В начале пути каждый наш концерт был праздником, а теперь мы порой приходимкак на репетицию. Понятно, что это болезнь роста и вряд ли, скажем, таже МАШИНА ВРЕМЕНИ играет каждый концерт как первый и последний. Да и унас пальцев уже не хватит, чтобы сосчитать все наши выступления. Тем неменее, хотя интерес у нас самих немного ослаб, я уверен, группа будет житьи станет лучше. Еще вчера я не знал ответа на вопрос о наших планах. Сегодняговорю: ДЮБЕЛЬ будет, и будет лучше.
Юра «Паскуда» Наумов, гитарист и бэк-вокалист: — Для меняНЕЙРО ДЮБЕЛЬ — второй дом, параллельный мир. Высший мир — и в значении«классный», и в значении «тонкий», астральный. Причем не один, а целаясовокупность миров. Он не на земле, не под и не над — он вот здесь (показываетна сердце).
— Раз это, как ты говоришь, дом, то стоит процитироватьстроки из песни «Резиновый дом» и спросить тебя: ну и как тебе твое собственноеотражение в зеркальном окне?
— Мужы-ык!
Максим Паровой, соло-гитарист: — До того, как я пришелв команду, мне совершенно не нравилась такая музыка. Это было коряво иэстетически прямолинейно. Я могу сказать, что оказался в НЕЙРО ДЮБЕЛЕ случайно,после прослушивания и только через год после прихода в группу понял, чтотакая музыка отчасти уникальна и что мы делаем произведения искусства.Я прослушал старый материал и понял, насколько был не прав.
Сейчас, с улучшением технических параметров, я считаю,что ДЮБЕЛЬ стал доступнее. Непрофессиональное исполнение многих отпугивало,пьянство и мат не добавляли привлекательности. Теперь все получается довольноудачно, и мы можем предложить публике много разных идей. Ведь каждый любитчто-то свое, и если мы играем именно это, то такой человек обязательнополюбит нас. То же самое я могу сказать и про отношения внутри группы.Это как резонанс: если все попадают в общий ритм — не тот обычный, чтона сцене, но какой-то внутренний, из души, — то в человеке что-то пробуждается.Это больше чем обычное понимание друг друга. Для меня группа тоже сталавторым домом и особым миром. Нельзя однозначно сказать, что это виртуальнаяреальность или космос, просто у меня иногда бывают ощущения, что я сплю.Так хорошо может быть только во сне...
Макс Ивашин, клавишник: — НЕЙРО ДЮБЕЛЬ — это огромныйприкол, который становится все более и более серьезным. И перестаньте наконецписать название группы слитно или через дефис!
Басист Стас Поплавский был занят подключением аппаратурыи пообещал поразмышлять о группе и о себе позже, а барабанщик Андрей Степанюкприехал с авторынка, где он работает, настолько замотанным, что вдруг перешелна... сербский язык и стал рассказывать, что «нэ пые коньяку и нэ палицыгарэты». Оказалось, что язык братского славянского народа он изучаетторгуя югославской шпаклевкой...
А вы в курсе, что 18 мая Саше Кулинковичу стукнет четвертьвека? Поздравляем!
Музыкальная газета. Статья была опубликована в номере 18 за 1997 год в рубрике музыкальная газета
