Ultravox

Dancing With Tears In My Eyes

Сегодня никто не станет отрицать факт их популярностии то, что они — не одни из множества безликих исполнителей, а представляютсобой явление в российской музыке. Недавно вышедший альбом «Ворона» подтверждаетэто.

Этих музыкантов, которые всей стране почему-то кажутсязагадочными и странными (я свидетельствую, что это не так), мне удалосьзастать на студии за подготовкой к гастролям.

— Недавно вам показали статью о вас в нашей газете. Насколькоприятно было увидеть свое лицо в Internet?

М.Ф. (улыбаясь): — Лицо? Это сложно назвать лицом. Этоблинок такой заплывший, к сожалению. Худею я сейчас, буду худеть. Ну, давайтепо делу — о творчестве.

— Ваша последняя программа пользуется успехом как у слушателей,так и у критиков. Что вы сами о ней думаете?

Линда: — Последний диск меня полностью удовлетворяет,я его очень люблю. Все композиции, которые там записаны, — мои любимые.

М.Ф.: — Я очень люблю последний альбом — это лучшая мояработа.

— Ощущаете ли вы себя суперзвездой?

Линда: — Нет, я вообще не знаю, что это такое. Что такоесуперзвезда? Для меня важна работа. Главное, чтобы эта работа удовлетворялавсех, особенно тех, кто ее видит и поощряет.

— Как вы относитесь к заявлениям типа «Линда — бог».

Линда: — Мне кажется, что это просто страшно. Нельзя создаватьсебе идола, ведь каждый человек индивидуален, и он должен ценить это.

— Что вы сами любите слушать?

Линда: — Sinead O\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\'Connor.

М.Ф.: — Только Гэбриэла.

— А из российской музыки?

Линда: — Я очень люблю Макса Фадеева.

— Вы делали «Ворону» достаточно долго — два года.

Линда: — Да. Было очень тяжело, потому что была немножкодепрессивная обстановка. С нами происходили некоторые нехорошие события,и это, естественно, отразилось на нашем альбоме, на том, что делал Макс.

— Многие люди всю жизнь ищут свое «я». Музыканты ищутсвое творческое «я». А вы нашли его?

М.Ф.: — Когда я скажу, что я нашел, тогда можно поставитькрест. Во всяком случае когда человек скажет: «Я всего достиг и все нашел,я все теперь знаю», — маразм это. Я считаю, что человек не может останавливаться.Если человек что-то делает, пыхтит, старается, что-то новое ищет, то яубежден на сто процентов, что никто из таких людей не скажет, будто онуверен, что чего-то достиг.

Линда: — Я абсолютно согласна, просто нечего добавить.

— Максим, вы увлекаетесь философией. Кто ваш любимый философ?

М.Ф.: — Я люблю Цицерона и Конфуция.

— А ваш любимый афоризм?

М.Ф.: — Трудно сказать — их так много. Существует простоинтерес к тому, что человек думал. Но я стараюсь думать сам.

Линда: — Лучше без них.

М.Ф.: — Да.

— Почему?

Линда: — Человек должен думать сам, ведь он индивидуалени живет своей жизнью.

М.Ф.: — Если я сейчас начну жить по законам какого-топсихолога, я стану просто дураком. Дело в индивидуальности... Каждый человек— это каша, которая размазывается по столу, у него нет формы. Был одинфилософ, который очень сильно пропагандировал момент формы и бесформенностичеловеческой. Есть тридцать три единицы восприятия. Если вам безумно нравитсято, что я делаю, то у нас с вами ритмы органов генетики и психологии похожи,так как у нас похожее восприятие мира. Поэтому вы чувствуете то, что ия. Вот Гэбриэл кажется мне идеальным, а рэйв или какая-то такая маразматическаямузыка меня бесит, потому что в ней нет мысли. В ней есть одна дистрофиябеспозвоночных и все.

— Зачастую люди не знают, что музыку для Линды пишетевы. Не обидно ли быть где-то за сценой?

М.Ф.: — Нет, я предпочитаю быть темным кардиналом.

— Недавно состоялась церемония награждения «Грэмми». Еслибы вы были в жюри, которое присуждало бы подобные награды в российскоймузыке, какой альбом вы назвали бы лучшим в году?

М.Ф.: — Новый альбом АГАТЫ КРИСТИ и «Ворону».

— Что вы вообще думаете о российской музыке?

М.Ф.: — Что о ней говорить? Она не профессиональна и терпитфиаско сейчас. С вторжением западной культуры наша музыка стала бледненькойпоганкой по сравнению с монстром. Просто нужно сравнивать. И люди научилисьсравнивать, к счастью. Мне приятно, когда на радио «Mаксимум» в течениетрех недель первое место занимает THE PRODIGY — сумасшествие, но так иесть. Это прогресс в русской культуре человеческого самосознания. Я счастлив,что «Зайка моя» не занимает ни одной позиции, хотя поклонников у этой песнии этого исполнителя, безусловно, много и я уважаю любую музыку, но, с позицийпрофессионализма, я считаю, что это очень большая ошибка. А вот PRODIGYмне нравится, это стопроцентный андерграунд. Они используют элементы различныхстилей и направлений современной музыки, и их нельзя причислить к какому-тоодному из них. Ведь если мы читаем Пушкина и видим словосочетание, котороеесть у Тургенева, мы же не начинаем говорить, что это похоже на Тургенева.

— Что для вас главное в музыке?

М.Ф.: — Профессионализм, энергетика и глубина мысли.

— Есть ли давление популярности на вас?

М.Ф.: — У меня нет популярности. Вот у нее (Линды. — Д.Б.)— есть. Она не ощущает ее. Иногда, когда люди становятся популярны, онитеряют ощущение реальности, но ей это не грозит.

Антон Климов (Это пресс-атташе музыкантов, которого вы“не слышали” до сих пор, но он все время был здесь. Во многом благодаряего вниманию эта встреча и состоялась. Без него я бы не нашел место встречи.Спасибо, Антон.): — У Макса несколько другая популярность — его никто невидел, но все считают гением.

— Вы не собираетесь вернуться к сольной карьере?

М.Ф.: — Я уже записал два своих альбома, один из которыхчисто инструментальный. Скоро выйдут. Однако одновременно я буду продолжатьработать с Линдой.

— Какие, по вашему мнению, яркие индивидуальности естьв российской музыке?

М.Ф.: — АГАТА КРИСТИ. Это индивидуальности как люди, уних абсолютно свой стиль. Как бы ни было странно — НАУТИЛУС, МАШИНА ВРЕМЕНИ,такие андерграундные группы, как КАЛИНОВ МОСТ, — это личности. Можно споритьо том, нравится ли это или не нравится, но я, например, вижу в них личности.Эмоционально мне из них нравится только АГАТА КРИСТИ.

— Вы большие друзья с АГАТОЙ КРИСТИ. С чего это началось?

М.Ф.: — Мы начинали вместе. Мы писались в одно время водной студии. У нас очень близкие, трепетные и трогательные отношения.Мы любим и ненавидим друг друга. Ненавидим за то, что никак не можем созвониться,проживая в Москве, и любим друг друга за то, что сохраняется дружба, котораяне построена ни на деньгах, ни на пафосе, а просто на нормальных отношенияхтипа: «Алло, привет, мне надо на гитаре сыграть». — «Сейчас приеду». Оченьхочется сделать с ними совместный проект, и я его сделаю. Мы “замутим”чего-нибудь обязательно.

— Что вы слышали из белорусской музыки?

М.Ф.: — Белорусские группы? Сейчас (затем он вышел в соседнююкомнату и вернулся оттуда с каким-то CD-сборником. — Д.Б.)...

Антон: — Это который вчера слушали?

М.Ф.: — Да, мне понравилось действительно. Группа ПАЛАЦ.

— Чему вы посвящаете свободное от музыки время?

М.Ф.: — Я посвящаю его мыслям о любимом человеке.

— На скольких инструментах вы играете?

М.Ф.: — Ой, на многих.

Линда: — На всех.

М.Ф.: — Я играю хорошо на барабанах, я играю хорошо наклавишах, я играю нормально на гитаре и других. На многих.

— Что бы вы хотели записать?

М.Ф.: — Совместный проект с Гэбриэлом.

— Ваша цель жизни?

М.Ф.: — Спеть на Уэмбли.

— Что вы думаете о себе?

М.Ф.: Я аранжировщик среднего европейского класса со среднимстатусом. Я не высшего класса человек. Но я обязательно хочу быть аранжировщикомвысшего класса. Я добьюсь этого, я буду стараться, я буду заниматься этим.