Bjork

Бормашина, плюшевый медвежонок и неуклюжая яичница

Новые белорусы обожают говорить о высоком искусстве.О музыке, например. Они прекрасно разбираются в этом вопросе и дадут форулюбому профессиональному критику.Поэтому я и решила предоставить вступительное слово женеодного из этих ребят, чье авторитетное мнение таково: ”Бьорк — она, конечно,интересная. И одевается ничего так, только вот песни у ней... Все эти “иу”,“уау”, всхлипы и крики... Уитни Хьюстон — это да!..” Ну, а чтобы не бытьоднобокими, выслушаем мнение иностранца, не менее, осмелюсь предположить,обеспеченного: ”Серьезно я слушаю блюз, только блюз, но недавно на меняпроизвел впечатление дебютный альбом Бьорк. Надо быть отважной девушкой,чтобы решиться создать такое, и я восхищаюсь ею”. Это сказал Эрик Клэптон.
Постичь Бьорк сложно. Для стороннего наблюдателя она предстаетнеразрешимой загадкой хотя бы потому, что каждую минуту бывает очень разной.Или только кажется такой? Даже в этом нельзя дать точное определение Бьорк,а уж тем более во всем остальном: музыке, поведении и, наконец, внешности.Одни считают ее экзотической красоткой, другие — воплощением безобразия,чуть ли не исчадием ада (что касается последнего сильного эпитета, то онобусловлен скорее стилем жизни Бьорк, о котором пойдет речь ниже). Мнедоподлинно не известно, как должна выглядеть стопроцентная исландка, ноинтуиция подсказывает, что внешность Бьорк для данного островного государстване совсем типична: со своими темными “беличьими “ глазами и черными, каксмоль, волосами она скорее напоминает китайскую куклу, а при желании ееможно отнести и к нашим представительницам Крайнего Севера — в общем, каки все личности такого масштаба, Бьорк обладает ярко выраженным интернационально—демоническимколоритом.

У нее удивительное выражение лица. Как будто уставиласьна вас наивными глазами растрепанная взбалмошная девчонка — ну что с неевзять? Но почему—то возникает ощущение, что в голове у этой девчонки проноситсяпримерно следующее: ”Да это вы все — доверчивые простачки и с радостьюпереварите все, что я вам преподнесу, потому что, как бы гадко и непристойнооно ни выглядело, все равно это в тысячу раз лучше постной жвачки, которуювы жуете каждый день”. Она не обременяет себя соблюдением приличий и обожаетэпатировать публику. То мы видим ее запечатленной с широко разинутым ртоми непомерно высунутым языком, а то она смотрит на нас со страницы престижногомузыкального журнала, демонстративно ковыряясь в носу... На церемонию вручениянаград MTV она явилась в простеньком сером сарафанчике, кроваво—красныхклоунских ботинках—кедах и с рюкзаком в виде мохнатой черной обезьяны заспиной и выглядела настолько потрясающе, что заставила побледнеть увешанныхбриллиантами холеных светских дам.

Бьорк очень привязана к родине, недаром ее первый сольныйальбом «Debut» посвящен именно Исландии. Бьорк говорит, что это очень личнаяработа и много значит для нее. Она заметила парадоксальную вещь: когдапытаешься понравиться всем — не понравишься никому, но стоит сделать что-нибудьисключительно для себя — и это тут же вызывает всеобщий бурный восторг.Так произошло и с “Дебютом”, который явился сенсацией, хотя до его выходаимя Бьорк уже было достаточно хорошо известно по работе в альтернативнойкоманде SUGARCUBES. Но популярность этой группы не идет ни в какое сравнениес той, которую приобрела Бьорк, начав сольную карьеру.

Она сочиняла песенки с самого детства (у Бьорк музыкальноеобразование) и распевала их, лазая по исландским фьордам над пучиной бушующегоокеана. И сейчас во многих ее композициях на общем фоне можно различитьшум прибоя, а горы воспеты несчетное количество раз в самой что ни на естьбьорковской манере: ”Мы живем на горе, почти на самой вершине. Отсюда такойпрекрасный вид ... По утрам, когда все еще спят, я выхожу погулять и сбрасываюс высоты разные мелкие вещицы: бутылки, ножи и все, что попадается подруку. Я провожаю их взглядом и прислушиваюсь к звукам, которые они издают,разбиваясь о камни...” (“Hyper—ballad”). Переехав жить в Лондон, она испытываетогромную ностальгию по Исландии. Англичан она недолюбливает за чрезмернуюэмоциональную холодность и отчужденность. О том, как несладко, несмотряна популярность и признание, живется ей в чужом краю, и рассказывает онав альбоме «Post» , который характеризует как “письма своим”. Что и говорить,есть на этом альбоме вещи мрачноватые, отражающие состояние, близкое кбезысходности и депрессии.

Чтобы вам лучше понять крайности Бьорк в творчестве, упомянуо крайностях, в которые ее швыряло по жизни: то она впадала в дьявольскиезапои вплоть до потери связи с реальностью и приходила в себя, лежа в костюмеЕвы на столе какого-нибудь паба, а то вдруг облачалась в розовые одеждыи организовывала клуб по поддержанию добропорядочности и дисциплины. Можнотолько гадать, то ли ее действительно несет по жизни могучая и неуправляемаясила природных инстинктов, то ли весь этот бардак — тщательно продуманная,планомерная работа по созданию и укреплению имиджа. В последнее веритсяс трудом, как, впрочем, и в первое: не тянет на “пустышку” девица, стремящаясяк самопознанию и почитывающая на досуге Гессе.

Теперь о творческих поисках. Сызмальства приученная кмузыке хиппи (с девяти лет Бьорк воспитывалась в коммуне), с наступлениемэры панка она резко меняет направление, потом вдруг записывает альбом джазовыхстандартов, далее ударяется в alternative, ну а тот стиль, в котором онаработает сейчас, вообще с трудом поддается определению: тут заметно влияниеавангарда, техно-рэйва, латин-попа, джаза, с которыми органично соседствуютклассические инструментальные аранжировки, и таинственно-заунывные скандинавскиенаигрыши. А если прибавить к этому личную неподражаемость, то последствияпринимают небезопасный оборот. По Бьорк начинают всерьез сходить с ума.Одно из доказательств — недавний “подарочек” одного из фанатов, приславшегоей по почте бомбу. Психопат намекнул, что не стоило бы Бьорк встречатьсяс ее нынешним приятелем. Слава богу, обошлось без жертв, но бедняжка ещедолго не могла оправиться от шока.

Подобная выходка выглядит еще более жестокой и нелепой,если учесть, что Бьорк до сих пор не удалось разобраться со своими сердечнымиделами. Среди ее многочисленных бой-френдов (в числе которых замечен инебезызвестный король джангла Goldie) не нашлось пока ни одного, кто быполностью отвечал ее запросам. Бьорк, однако, не теряет надежды такогочеловека найти: ”Я скучаю по тебе, но мы еще не встретились... Ты божествен,но этого еще не произошло...”(“I miss you”). Она считает себя нетерпеливойи романтичной дурочкой, чересчур драматизирующей отношения. После очередногоразрыва она полна щемящей тоски: ”Я, конечно, люблю одиночество, но неотказалась бы, возможно, иногда побыть с тобой... Быть может — да, бытьможет — нет...”(“Possibly Maybe”). Или вот еще одна трогательнейшая вещь— “Cover Me”. Меняющийся ритм, отдаленные раскаты грома, мистические переливыарфы и неуверенный полушепот Бьорк завораживают: ”Я выхожу на охоту затайной и погружаюсь в неизведанное... Это в самом деле опасно — спрячьменя”.

Она одна воспитывает сына (ее постоянно сменяющие другдруга ухажеры вряд ли могут считаться образцовыми папашами). Предполагаю,что дитя вырастет неординарным: немногие могут похвастаться тем, что ихмамочка на седьмом месяце беременности в рваных шмотках вопила в микрофонсо сцены, выступая в составе панковской группы. В то же время песня “VenusAs A Boy”, посвященная сыну, — кажется, единственная, в которой отсутствуютнервные крики и повизгивания, а налицо сплошная успокоенность и счастьематеринства. В клипе к этой песне остепенившаяся Бьорк хозяйничает на кухнеи довольно неуклюже жарит яичницу.

Еще несколько слов о клипах и детях. Либо в общине “детейцветов” были слишком недетские отношения и Бьорк не хватило нехитрых ребяческихзабав, либо, наоборот, отношения сложились излишне инфантильные и она простозаигралась, забыв о возрасте. Ее клипы напоминают детские страшилки илиночные кошмарики, в которых за ней гоняются игрушечные чудовища (дедушкаФрейд, будь он жив, несказанно обрадовался бы такому интересному случаю).Но и здесь не обошлось без экстремизма. Какая, по—вашему, связь между плюшевыммедвежонком и бормашиной? У Бьорк же, параллельно с младенческой темой,прослеживается какая—то фатальная привязанность ко всякого рода тяжелойтехнике, и в первую очередь к средствам передвижения. Судите сами: в “BigTime Sensuality” она разъезжает на грузовом трайлере, в “Army Of Me” забираетсяв устрашающего вида бронетранспортер, а в “Human Behaviour”, уменьшившисьдо размеров Дюймовочки, попадает под автомобиль. Похоже, машины приводятее в трепет, как религиозный фетиш, пугающий и одновременно притягивающийсвоей необъяснимостью и могуществом, иначе как отнестись к аллегориям вроде”эти современные вещи — машины и все такое, — им всегда везет... Они попряталисьв горах и лишь ждут подходящего момента...”, чтобы напасть и поработитьчеловечество, надо полагать (“The Modern Things”). Бьорк отдает дань техногенномубожеству, и рефреном новой молитвы звучит ее растерянный и беспомощныйкрик ”Наслаждайся!”, перекрываемый гудками, лязгом и скрежетом гусеничноготрактора, неумолимо надвигающегося и готового вот—вот раздавить и ее, инас. Коль уж речь зашла о техно, надо признать, что Бьорк одна из немногих,кому удается на основе откровенно туповатой ритмики создавать нечто, берущееза душу. Львиная доля такого эффекта приходится на голос и проникновенноеисполнение самой Бьорк, но благоприятное влияние на саунд оказывают и “живые”инструменты, неожиданно, но весьма кстати вклинивающиеся в густую сетькомпьютерных наворотов: это может быть полублюзовая гитара, чуть расстроенныйсаксофон или “светлая” скрипка. И все же некоторых радикально настроенныхпоклонников несколько разочаровало, что рядом с такими “подземельными”вещами, как “Human Behaviour” оказались дэнсовые вроде “Big Time Sensuality”и “Violently Happy”.

Новый альбом «Telegram», который вышел в конце 1996 года,рождался в муках, хотя и состоял целиком из ремиксов предыдущего — простоу Бьорк не было желания работать над ним и в студии ее держал только контракт.Ну а в каком настроении она завершает свое новое творение и что из этогополучится, мы, надеюсь, в скором времени узнаем. Осталось только затаитьдыхание.